Красный
Шрифт:
– Привет. Не поможете бедному туристу справиться с непосильной задачей?
– обратился я к ним.
Они переглянулись. Трое из них были похожи на старых моряков из сказок Ганса Христиана Андерсена. Или это был Хэмингуэй? Четвертый, типичный турист, зачем-то отрастил себе короткую бородку-эспаньолку, так нелепо смотревшуюся на его полном лице.
– Я Бьерн, - представился он.
– А, Швеция, - рад знакомству. Джон Смит, Соединенные Штаты, Калифорния, - по-военному представился я.
Я протянул пакетик одному из
– Подсобишь? Я ни разу не делал этого.
– Ни разу? Тогда тебе надо было начать с чего-нибудь полегче. Эта дрянь портит голову. На вот, попробуй, - он протянул мне аккуратно скрученную самокрутку.
– С лимонным вкусом. Легкая, как утренний бриз.
– А ты путешествуешь?
– спросил я шведа, затягиваясь протянутой сигаретой.
– Да, - ответил он и закрыл глаза, наслаждаясь дымом.
– Я тут уже два месяца…
– Я имею ввиду в Дании, а не в Христиании, - добавил он и захохотал.
– А по тебе не скажешь, - ухмыльнулся я в ответ.
Моряк протянул мне идеально скрученную самокрутку.
«Шэдэвр,– издевательски заметил мистер Рэд.
– В этом деле они действительно превосходят голландцев».
Бар начал напоминать мне одно из портовых заведений конца восемнадцатого века. Полумрак, деревянный пол, моряки, запах рыбы, лимона и лука. В глазах защипало.
– Куда можно сходить в Копенгагене? - спросил я, вернувшись к своим собеседникам.
– Кроме Христиании?
– задумался моряк.
– Попробуй в Тиволи - там сегодня какое-то шоу в честь дня всех святых.
«Старинный парк аттракционов. Треть современных удовольствий по тройной цене»,– напомнил мне мистер Рэд.
– Это лучше, чем ничего.
«Ничего хотя бы стоит бесплатно».
– В нашем капиталистическом настоящем «ничего» обойдется тебе дороже, чем древний парк аттракционов. Из ничего не получишь ощущений, а без ощущений не получится истории. А если нет истории — мне нечего будет продавать, - громко сказал я и встал из-за стола.
– Нормально. Кха... Нормально его зацепило, - заметил швед откашливаясь.
– Выход справа за баром, - сказал один из моряков.
«Смотри — они кажется рады, что ты уходишь. Здесь тебя уже тоже не любят»,– поддел меня мистер Рэд.
– Зато я заработал нам на ужин, - выйдя из бара, я достал из кармана новенький кожаный бумажник, - одними статьями в дешевых журналах сыт не будешь.
Внутри бумажника обнаружились водительские права на имя Бьерна Страуструпа, куча бесполезных кредиток и тысяча крон наличными. Вытащив деньги, я незаметно выкинул кошелек на улицу и быстрым шагом двинулся к высокому холму, с которого двадцать минут назад спустились копы.
«Старый клептоман. Тебе говорили, что воровство - грех?»– всплыли в памяти слова мистера Рэда.
– Зависть тоже, - ответил я.
На
«Следи за тропой, - Христиания просто так тебя не отпустит», - посоветовал мне мистер Рэд.
Он был прав. Проклятая тропа оказалась гораздо длиннее, чем я предполагал. Извиваясь и подпрыгивая, она будто бы пыталась сбросить меня со своей спины в глубины негустого, но странным образом пугающего леса. На берегу тут и там высились неказистые сельские дома, но в отличии от городских кварталов, они не блистали обилием красок.
– Темное место, темные люди, - вслух произнес я.
– Выход справа за баром,– крупный лебедь красного цвета, неспешно плывущий по спокойной поверхности озера, заговорил со мной голосом мистера Рэда.
Я и забыл, что в такие моменты мистеру Рэду было разрешено говорить.
– Давай я тебе помогу,– сказал он, и мои глаза закрылись сами собой.
Когда я очнулся, то уже стоял возле широкой деревянной арки, на которой красовалась надпись «You are now entering the EU». Солнце вплотную приблизилось к горизонту.
– Ты опять опаздываешь, - сказал мистер Рэд, превратившись в одно из барельефных лиц, вырезанных на поверхности арки.
– Вы слишком много себе позволяете, мистер Рэд.
– Ты слишком медлителен для этого мира,– ответил он, вновь закрывая мои глаза.
Глубокий вдох. Темнота… Столько шума.
– ---------------------------------
Меня вдруг окружила целая куча странно одетых людей. Точнее сказать, не совсем людей. Их бледные лица были изуродованы до неузнаваемости, а радужки глаз блестели могильно-белым. Один из них, здоровенный детина с кровоточащим шрамом на лбу, налетел прямо на меня.
– Undskyld, - пролепетал он и побрел дальше.
Продираясь сквозь толпу живых мертвецов я вылез на окраину улицы, где совершенно не обращая внимания на происходящее безумие пела парочка туристов:
...Fr`ere Jacques, Fr`ere Jacques,
Dormez-vous? Dormez-vous?…
– Сегодня же день всех святых - как я мог забыть? Спасибо, мистер Рэд. Вот удружили!
– прокричал я.
«Ты довольно забавно брыкался посреди этого сброда»,– ликовал мистер Рэд.