Красобор
Шрифт:
— А ты ему помоги, — сказала Лена. — Выручишь и его, и меня. К приходу тети Насти чтобы ничего не осталось.
— Выручать так выручать! — И Сергей схватил одной рукой ломоть хлеба, а другой — вилку.
Когда тетя Настя вернулась домой, стол был убран, посуда — вымыта. Федос, Сергей и Лена рассматривали альбом с фотографиями.
— Неужели все съел? — удивилась тетя.
— Да вы ведь сами видите, — сказал Федос. — Ничего не осталось.
— А мама твоя пишет, что у тебя плохой аппетит. Болезненный, мол, сынок
— Сами видите.
— Я-то вижу! Не слепая! — засмеялась тетя Настя и, сняв со стены небольшое зеркало, поставила его перед детьми.
Глянул Сергей в зеркало и покраснел до ушей: нос у него был в яичнице.
Елочка на крыше
— А зачем у вас на крыше елочка из фанеры? — спросил Федос дядю Петруся.
— Украшение такое. Одни петушков ставят, другие — что-нибудь еще. А у нас — елочка. Леснику она больше подходит.
— А лесники что делают?
— За лесом смотрят, лесное хозяйство ведут.
— Как это?
— Ну, от пожара охраняют и от тех, у кого руки загребущие. Помогают людям сажать новые деревья, расчищают делянки от старых, чтобы они не рухнули и не придавили прохожего. Дрова выдают.
— И трудно все это?
— Как тебе сказать. Легких работ не бывает. Зато интересно.
— Что же тут интересного? Целый день в лесу. Я ни за что в лесники не пойду.
— Кем же будешь?
— Таксистом! Все время по городу — ду-ду, ду-ду! Асфальт, красивые дома кругом, всюду люди. Хорошо! Не то что в лесу.
— Кому что нравится. А я вот с лесом давно подружился. Во время войны он меня и товарищей моих сколько раз от смерти спасал.
— Правда? Расскажите, дядя Петрусь!
— Как-нибудь расскажу.
— А когда вы теперь в лес пойдете?
— Я в лесу каждый день.
— Возьмите меня.
— Хоть завтра. Как думаешь, мать? — спросил дядя Петрусь тетю Настю.
— А далеко собираешься?
— В Савкин лес. Да ты не беспокойся, я хлопца на велосипеде подвезу.
— Тогда можно.
— Договорились. — И дядя Петрусь накрыл своей широкой ладонью лежавшую на столе руку Федоса. — Только вот что: спать сегодня пораньше ложись, а то завтра утром тебя и не разбудишь.
— Хорошо. Если надо, могу даже не ужинать. Прямо сейчас и лягу.
— Нет, уж это, брат, лишнее.
В дороге
Спал Федос тревожно, боялся проспать. Едва скрипнула кровать в соседней комнате, вскочил, начал торопливо одеваться.
Но дверь приоткрылась, и дядя Петрусь, появившись на пороге, сказал:
— Спи, неугомонный. Разбужу, когда время придет. Без тебя не уеду.
— Зачем же вы встали?
— Хозяйке собраться помогу. На ферму ей.
Федос разделся, забрался в еще не остывшую постель. И сразу же крепко уснул.
Приснилась мама. Она что-то делала, суетливо бегая по хате. Потом
Открыл Федос глаза. А над ним — дядя Петрусь.
— А-а! — пробормотал Федос. — А я думал, это мама.
— Вставай.
Федос отбросил одеяло.
Завтракали втроем: Марыля, дядя Петрусь и он, Федос. Остальных дома уже не было. Когда убрали со стола, дядя Петрусь сказал:
— Возьми вон сумку с табуретки. Я велосипед выведу.
— А что в ней?
— Еда. Тетя Настя приготовила.
Утро было тихое, солнечное. Высоко в небе заливались жаворонки. Федос сидел на раме и держался за руль, на котором висела сумка с едой.
Тропинка пробежала сквозь траву и привела в сосновую рощу.
— Дядя Петрусь, зачем же мы велосипед брали? Лес — вот он, рядом.
— Лес — да не тот. Чтобы в Савкин попасть, надо этот лесок проехать, потом поляну, а потом еще болото обогнуть.
Дорога сворачивала то вправо, то влево. Под колесами мелькали солнечные пятна. Солнце уже встало, но в лесу не рассеялась еще ночная прохлада.
Над головою Федоса прогудел ранний шмель, где-то впереди порхала бабочка. На разные голоса пели птицы.
— Дядя Петрусь, кто это цвинькает?
— Синица дождя просит.
— Зачем же ей дождь?
— Низачем. Просто в народе так говорят.
— А кто это там в чаще плачет, как человек?
— Это черный дятел. Его песни всегда невеселые, даже когда все хорошо.
— Дядя Петрусь, а почему лес назвали Савкиным?
— Говорят, будто бы прятался там когда-то Савка. Давно это было, до революции. Бедных защищал, а богатым спуску не давал.
— Интересно. Как в сказке.
— Не сказка это, а быль, хоть и мохом поросла.
— Как мохом?
— Ну, не на нашей памяти было, а когда господа хозяйничали, когда тивуны [3] плетьми загоняли крестьян в барский двор на работу.
— Расскажите, дядя Петрусь!
— Длинная история.
— Ничего! Лес ведь Савкин тоже неблизко.
— Что Ладно, расскажу. Только давай уж тогда пешком пойдем, а то с велосипеда не очень-то расскажешь.
Давным-давно был помещиком в наших местах пан Пвук. Из немцев. Народ его Пауком окрестил. Все вокруг ему принадлежало: поля и деревни, да и сами мужики. Вот и жил он припеваючи, разве только птичьего молока ему не хватало. Зато у бедных мужиков дети даже хлеба вволю не ели. Но мало было этого пану. Издевался он над людьми своими, как только мог. Многих в могилу загнал.
3
Тивун — здесь: надсмотрщик.