Красотка для маркиза

Картленд Барбара

Возбуждение прошло, и обед, несмотря на изысканность пищи, показался Мелинде достаточно унылым. Было подано много соблазнительных блюд, но она почти не притронулась к ним, отказалась и от вина; Мелинду терзало любопытство, что же в данное время происходит там, внизу.

Когда Глэдис вернулась к ней, чтобы приготовить постель на ночь, Мелинда почувствовала, что та просто сгорает от желания рассказать обо всем.

– Если бы вы знали, миледи, что я слышала сегодня вечером в столовой!

– От кого? – спросила Мелинда. Она понимала,

что совершенно недопустимо обсуждать такие вещи со слугами, но никак не могла устоять перед соблазном.

– Господин Ньюмен говорит, что дядя его светлости, лорд Фитцболтон, потребовал показать ему завещание маркизы, а его светлость отказал. Кроме того, лорда Фитцболтона очень сильно разозлило то, что погребение состоится уже завтра утром. Он хотел, чтобы похороны отложили для того, чтобы все кузены и другие родственники успели приехать из провинции, но его светлость настаивает на том, чтобы церемония прошла в узком кругу: даже старые домашние слуги не будут допущены на нее.

– А кто еще был на обеде? – спросила Мелинда.

– Два сына лорда Фитцболтона, – ответила Глэдис. – Они на некоторое время останутся здесь, но слуги их не любят.

– А почему? – поинтересовалась Мелинда.

– Они могут расщедриться лишь на несколько шиллингов, – объяснила Глэдис, а потом в испуге прикрыла себе рот рукой. – Ох, миледи, я, наверное, не должна была говорить вам такие вещи, но вы ведь понимаете, все слуги там, внизу, обсуждают это между собой.

– Уверена, что как раз этим они сейчас и занимаются, – улыбнулась Мелинда. – Так ты говоришь, что сыновей лорда Фитцболтона считают скрягами?

– Да, мы все так думаем, – ответила Глэдис, – и потом, они постоянно звонят, требуя к себе слуг. Почему, скажите на милость, Джеймс – это один из лакеев – в последний раз, когда они останавливались здесь, каждое утро должен был подниматься к ним чуть ли не по дюжине раз?

– А леди Фитцболтон тоже здесь? – спросила Мелинда.

– Насколько я поняла, ее светлость умерла, – ответила Глэдис, – потому что, проходя мимо двери в столовую этим вечером, я услышала, как его светлость лорд Фитцболтон произнес: «Моя бедная покойная жена ужаснулась бы от такого поведения».

– Глэдис, да ты, наверное, подслушивала у замочной скважины!

– Нет, что вы, миледи, – запротестовала Глэдис. – Господин Ньюмен ни за что не потерпел бы ничего подобного; я просто случайно проходила мимо.

Мелинда рассмеялась.

– Если ты не будешь вести себя осторожнее, тебя наверняка отправят назад, в поместье.

От слов, произнесенных Мелиндой, на лице Глэдис появилось выражение ужаса.

– Ах, миледи, вы ведь не выдадите меня, правда? Это произошло только потому, что вы выглядите так молодо и так понимаете меня, а все остальные такие чопорные и надменные в этом доме. У меня здесь нет ни одной души, с кем я могла бы поболтать совершенно свободно.

Если бы я сказала что-нибудь подобное миссис Джонс, она оторвала бы мне голову.

– Не

волнуйся, все хорошо, я не собираюсь наговаривать на тебя, – улыбнулась Мелинда. – Честно говоря, я и сама рада, что есть кто-то, с кем я могу поговорить.

– Мне кажется, это совсем не правильно, что вы, ваша светлость, должны сохранять свое замужество в полной тайне, – сказала Глэдис. – Ваше место сейчас внизу, среди родственников.

Его светлость должен был бы гордиться вами.

В этом доме никогда не было никого прелестнее вас.

– Ах, Глэдис, ты мне льстишь! – запротестовала Мелинда. – И не забудь, что мое замужество – это полнейшая тайна. Никому ни слова, ты понимаешь это, Глэдис?

– Да, миледи, мы все получили такое распоряжение. Господин Ньюмен говорит, что первого же из нас, кто проболтается об этом где-нибудь вне стен этого дома, немедленно же вышвырнут отсюда. А он отличается весьма свирепым нравом!

– Я уверена, что слуги не подведут, – сказала Мелинда. – А теперь, Глэдис, думаю, мне пора в постель.

Было еще довольно рано, и она никак не могла уснуть. Она лежала с открытыми глазами и пыталась разобраться в фантастических событиях, которые произошли в ее жизни с тех пор, как она убежала из дома своего дяди. Она поймала себя на том, что так или иначе ее мысли постоянно возвращаются к маркизу. «Почему он так враждебно настроен по отношению ко мне?»– удивлялась она. Почему он смотрит на нее с таким странным выражением в глазах, которое граничит с презрением? Что она могла сделать ему неприятного, ведь она лишь пыталась помочь и делала все в соответствии с его желаниями?

На следующее утро Глэдис вошла в ее комнату с выражением печали на лице и следами слез вокруг глаз.

– Миледи, они сейчас спускают гроб по лестнице вниз, – сказала она Мелинде, сдерживая всхлипывания. – Я всегда расстраиваюсь, когда кто-нибудь умирает. Бедная старая леди! В жизни она всегда была по-своему добра к нам, и хотя я сама ни разу не разговаривала с ней, часто могла видеть, как она спускалась по лестнице – медленно, но с достоинством.

– Мне хотелось бы узнать ее поближе, – сказала Мелинда, скорее обращаясь к себе самой, чем к Глэдис.

– У нее был сильный характер, – продолжала откровенничать Глэдис. – Я слышала, как она резко разговаривала как-то с его светлостью.

Затем он в сильном волнении выскочил из дома с мрачным выражением лица, с грохотом захлопнув за собой дверь. Я всегда удивлялась, почему они так ненавидят друг друга.

Мелинда подумала о том, что сохранить что-нибудь в тайне от слуг, наверное, совершенно невозможно. Она страстно хотела задать множество вопросов, чтобы выяснить, почему маркиз так часто ссорился со своей мачехой, но прошлым вечером она устыдилась того, что обсуждала события в доме с Глэдис, да еще в таком вольном тоне. Поэтому теперь она занялась своим завтраком и не стала поощрять болтовню горничной, как в прошлый вечер.