Краткая история белковых тел

Красин Олег

– - А чё его защищать? Он сам защититься! Русский мир большой...

На этот аргумент я не знаю, что ответить. Он, действительно, большой этот русский мир и без меня с его защитой, наверное, как-то справятся. Но, есть ведь что-то такое, что привело меня сюда, на землю, где идут бои, летают снаряды, свистят пули и льётся кровь.

Опять коротко задумываюсь, как и раньше, о причинах своего поступка.

Наверное, все дело в справедливости, а для меня справедливость не абстрактная тема. Я считаю, что каждый человек имеет право на свободу выбора: языка, земли, спутника жизни... Так, думается мне, и в этом смысле я либерал,

проповедую либеральные ценности. Только здесь имеется одна странность -- мой либерализм не совпадает с западным. Разница во взглядах кроется, как мне видится, только в одном, в слове "каждый". Я наивно думаю, что универсальными правами должен обладать каждый, в то время как на циничном и прагматичном Западе считают, что они принадлежат только избранным, тем именно, кто проживает на этом самом Западе.

"Вот и разобрались!
– - с удовлетворением думаю я.
– - Теперь знаю, за что воюю. За справедливость!"

Намереваюсь умно ответить Петру, но старший Безручко не дождавшись, пока я соберусь с мыслями, уже мирно дремлет, как и дядька Никита.

11.

– - Ты гля, к нам гости!
– - раздается удивленное восклицание Николая со стороны блокпоста.

Сон как рукой снимает. К моему удивлению, дядька Никита и Пётр энергично вскакивают с травы, как ни в чем не бывало, подхватывают автоматы и бегут занимать позиции. У них спокойные, сосредоточенные лица, словно перед этим они бодрствовали, были на чеку, выслеживая врага, а не валялись разморенные едой и солнцем на земле, похожие на двух уставших крестьян после страды.

Я едва поспеваю следом.

По горячей полуденной дороге катится в нашу сторону серый "Жигулёнок". На фоне асфальта он плохо заметен, кажется небольшой точкой, медленно перемещающейся по дорожному полотну. Вроде запыленного жука, ползущего вдоль тропинки.

Слышу, как рядом Петро передернул затвор -- резкий щелчок возвращает меня к действительности. Тоже снимаю предохранитель, поставив на стрельбу очередями, и оттягиваю на себя затворную раму, досылая патрон в патронник. Это занятие: щелчки, ощущение металла в руках, запах смазки мне нравятся. Я чувствую себя мужчиной, занимающимся настоящим делом, а не офисным планктоном, развешивающим никому не нужные постеры в метро.

К этому приятному чувству примешивается и холодок опасности. Вот сейчас, может быть, начнётся бой, настоящий, не пейнтбольный, на который мы как-то ездили в банке, и где мне грозило только пятно от краски. Теперь же майку может испортить натуральное кровавое пятно от пули, пролетевшей сквозь меня, разорвавшей мне внутренности.

Я гоню прочь от себя неприятные мысли и смотрю сквозь прицел на подъезжающую машину. Навстречу ей выходит из-за мешков Коля, энергично машет рукой, чтобы ехавшие люди остановились. "Жигуль" плавно тормозит. На поверку оказывается, что это "девятка" цвета мокрый асфальт, видавшая виды, изрядно потрепанная -- краска снизу дверей частично облупилась, а передняя боковая фара разбита.

Дверь со стороны водителя медленно открывается, появляется мужчина, одетый просто, как обыкновенный пейзанин -- в майке, шортах и шлёпках на босу ногу. Пассажиркой у него тяжелая грузная женщина. Жена, наверное.

– - Куда едите?
– -

слышу вопрос Николая. Его голос спокоен, он не волнуется -- это обыкновенные колхозники, они не представляют опасности.

Мужчина что-то отвечает, но мне не слышно. К разговору присоединяется женщина.

– - Да мы к куме едем, шо за дела?

Мыкола, как зовёт его дядька Никита, подходит к ним, просит документы.

Я продолжаю наблюдать за гостями, но краем глаза замечаю, что Петро с дядькой Никитой уже расслабились, поставили автоматы на предохранители и сняли их с мешков. "Так что, проверка закончена?" -- задаю себе риторический вопрос и тоже ставлю автомат на предохранитель. Холодок опасности тает, отпуская внутренности, и у меня остается осадок, похожий на сожаление от не случившегося приключения. Наверное, такое же сожаление бывает от неудовлетворенной любви. Хотя какая она, эта неудовлетворенная любовь? У меня вообще никакой не было. Так мне кажется, по крайней мере.

Пока младший Безручко рассматривает паспорта, я наблюдаю за путешественниками. Они не выглядят подозрительными, но в детстве я читал много детективов и потому, внимательно всматриваюсь в лица, надеясь уловить признаки врага или, как говорят украинцы: "Ворога".

Но нет, перед блокпостом обыкновенные дядька и тётка южнорусского пошиба. Пётр с Никитой уже отправились назад, к манящей траве, чтобы опуститься на неё в тени деревьев, продолжить дрёму, а я всё стою, как дурак, чего-то жду. Чем-то мне неприятна эта пара, не знаю чем, и потому пытаюсь разобраться.

Я внимательно осматриваю машину, мужчину с женщиной. Ничего подозрительного. Если только... Мужик пару раз бросил внимательный взгляд в сторону блокпоста, где мог рассмотреть только мою фигуру с автоматом. Женщина по сторонам не смотрела. Они поговорили еще какое-то время, и Безручко вернул им паспорта.

– - Студент, -- кричит мне издалека Петро, -- давай, вали к нам.

– - А если?..
– - проявляя бдительность, машу в сторону машины с гостями.

– - Та не, -- качает головой дядька Никита, -- нишего, хай едут шебе.

Я подхожу к ним, лежащим на примятой траве, всматриваюсь в безмятежные лица.

– - А если это вражеские разведчики?

– - Тю, так и шо?
– - вопрошает дядька Никита.
– - Они туточки кажный божий день шныряют. Хай себе...

Он замолкает и закрывает глаза. Боясь, что сейчас раздаться храп, и опять придется лицезреть беззубый рот, я поспешно отхожу к блокпосту и замечаю, как мимо проезжает серая "девятка". Теперь уже толстая баба из окна пристально разглядывает меня.

Что за наваждение?

"Нет, наверное, разведчики", -- решаю я, но ничего не предпринимаю, раз Никита их отпустил, значит так нужно. Цэ така тактика! Я же не знаю всех тонкостей местной жизни. Например, никто бы не смог подумать, что ополченцы одной только бензопилой смогут обезвредить боевую машину пехоты украинских военных. А секрет не хитрый -- завалить дорогу вокруг БМП стволами деревьев, чтобы не проехала и всё.

Цэ така тактика!

Младший Безручко возвращается на блокпост. Он поправляет перчатки, расстегивает разгрузку, снимает маску-балаклаву. Хотя он весь вспотел, но вид у него довольный из чего я делаю заключение, что служба ему явно нравиться. Но тут спохватываюсь сам -- надо доложить в штаб о проехавшей машине.