Краткая история Германии

Шульце Хаген

Природа тоталитарных режимов такова, что их можно свергнуть не с помощью народа, а силами выходцев из самого же аппарата власти. Видные германские чиновники и военные, руководствовавшиеся в основном консервативной государственной этикой и христианской моралью, объединялись вокруг бывшего обер-бургомистра Лейпцига Карла Гёрделера, посла Ульриха фон Хасселя и бывшего начальника штаба сухопутных сил Людвига Бека. К этой группе примыкали представители христианско-социалистического Крайзауэрского кружка граф Хельмут Джеймс фон Мольтке и граф Петер Йорк фон Вартенбург. Подготовленные данными группировками планы будущего Германии могут показаться некоторым наблюдателям, рассматривающим их в свете основных ценностей боннского основного закона, документами реставраторскими, если не реакционными по своему содержанию. Их авторы, когда речь шла о внешнеполитических целях, стояли ближе к государственным традициям времен Бисмарка, чем к веймарской демократии, и казались союзникам не менее опасными, чем представители правившего в Германии режима. Конечно, подобная сомнительная точка зрения была вызвана недоразумением, но это недоразумение привело к тому, что единственная дееспособная немецкая оппозиция не могла рассчитывать на поддержку союзников. Решающим условием в оценке оппозиции является не ее политическая программа, а

готовность пожертвовать всем для борьбы против Гитлера и его политического режима, но не по соображениям целесообразности, а по этическим мотивам. Как сформулировал эту мысль один из ведущих деятелей военного Сопротивления генерал Ханс Хенинг фон Тресков, «покушение должно произойти, coute que coute [72] … Так как дело уже не только в достижении практической цели, а в том, что немецкое движение Сопротивления отважилось на решающий бросок. По сравнению с этим все остальное значения не имеет».

72

Во что бы то ни стало (фр.).

Покушение 20 июля 1944 г. окончилось неудачей. Гитлер был лишь легко ранен бомбой, заложенной полковником Клаусом фон Штауфенбергом в восточнопрусском «Волчьем логове». В Берлине заговорщикам не удалось завоевать ключевые позиции в аппарате власти до того, когда пришла новость о том, что диктатор остался жив. Ответный удар режима был страшен. Не только заговорщики, но и их близкие, не участвовавшие в заговоре, заплатили за покушение на фюрера самой высокой ценой — своей кровью. Прусские консерваторы сначала помогли Гитлеру прийти к власти. Теперь же они пытались исправить роковую ошибку своих сограждан, совершенную в 1933 г. Участников покушения казнили с нечеловеческой жестокостью, лишали жизни в изощренно зверской манере. Лишь скорый конец войны предотвратил расправу над семьями 158 казненных непосредственных участников покушения. Прусские аристократы для достижения победы над национал-социализмом сотрудничали не только с буржуазией, но и с рабочими, профсоюзами, социалистами, т. е. с представителями тех социальных слоев, против которых они ранее боролись. Это обстоятельство дало политическим и общественным силам Германии общее мерило ценностей, которое после 1945 г. позволило немцам считать соблюдение прав человека, сохранение человеческого достоинства высшей ценностью любого сообщества. Создание такого сообщества, объединяющего все слои и классы Федеративной Республики Германии, и составляло завещание деятелей 20 июля 1944 г.

Тем временем западные союзники, высадившись в Нормандии 6 июня 1944 г., открыли свой третий — после Сицилии и Италии — фронт. Таким образом война, которая велась сразу на многих фронтах и истощала ресурсы рейха, война, которая предопределила поражение Германии, окончательно стала реальностью. Но в отличие от Людендорфа, в конце октября 1918 г. признавшего поражение и тем самым сохранившего территориальную государственную сущность рейха, Гитлер был полон решимости продолжать борьбу даже ценой полного уничтожения Германии. По его извращенной логике, немецкий народ в случае поражения продемонстрирует слабость и таким образом сам заслужит свою гибель. На Западе «чудо-оружие» Фау-1 и Фау-2 еще поддерживало туманную иллюзию победы, а на Востоке истекавшее кровью немецкое воинство под натиском советской военной машины оставляло свои позиции по линии, протянувшейся от Мемеля до Карпат. Отступавшие войска поднимали перед собой разраставшуюся, подобно лавине, волну беженцев и достигли восточных границ Германии. А Гитлер и его приспешники с помощью полевых судов, приказов и расстрелов вели войну против собственного народа: «Мы оставим американцам, англичанам и русским лишь выжженную пустыню». К счастью, многие бургомистры и командиры вермахта, рискуя жизнью и зачастую погибая, предотвращали выполнение приказов «неро» — на полное уничтожение. Таким образом, оккупация войсками союзников территории Германии принесла освобождение не только узникам концлагерей, но и немецкому народу в целом, хотя, конечно, далеко не каждый человек в конце войны мог осознать это в связи со своей личной судьбой.

Внимание! Силезцы!

Рукописный поисковый плакат, около 1945 г.

Текст плаката: «Внимание! Силезцы! Я ищу своих близких: господина Теодора Камеко (отца), госпожу Иду Камеко (мать), девушку Ольгу Камеко (сестру), последнее место жительства в Цобтене, округ Бреслау, Штреленерштрассе, 29, а также девушку Эльфриду Хоффман и ее мать из Франкенталя при Ноймарк-те. Кто что-нибудь знает, сообщите Вальтеру Камеко, Лейпциг, В-31, Янштрассе 45 у Хилле»,

Летом 1945 г. в Германии так много людей находилось в пути, как никогда раньше в истории. Люди, чьи дома были разрушены бомбардировками, стремились из города в деревню, чтобы найти пропитание и кров. За большими потоками беженцев, спасавшихся от Красной армии, последовали изгнанные из Польши и Чехословакии. Сотни тысяч солдат искали путь домой и стремились не попасть в лагеря для интернированных. К ним прибавились люди, освобожденные от террористического режима, — около 700 тыс., выживших бывших узников нацистских концлагерей, а также 4,2 млн. принудительных рабочих со всей Европы, Транспортных средств почти не было — 90% железнодорожной сети в конце войны было разрушено. Война, плен, бегство, изгнание разрушили семьи. Людей ждало будущее, полное неизвестности. 

Поражение Германии в войне, закрепленное 7 мая 1945 г. в Реймсе в подписанном договоре о безоговорочной капитуляции немецких вооруженных сил и вступившем в силу 8 мая, явилось также крахом немецкого национального государства. Об этом «глубоком парадоксе» известный историк Ханс Ротфельс писал: «Были такие немецкие патриоты, которые, молясь о наступлении дня капитуляции, не тешили себя иллюзиями в отношении того, что она с собой принесет».

Наступающая новая жизнь явила миру страшные последствия закончившейся войны. Человеческие потери Германии оказались втрое больше, чем во время Первой мировой войны: примерно 5,5 млн. убитых. Но эта ужасающая цифра была меньше по сравнению с теми потерями, которые понесли противники Германии. Польша потеряла б млн. человек, СССР — 20 млн.; из 5,7 млн. русских военнопленных в немецких лагерях выжили менее 2 млн. Страна немецкого народа была

почти полностью разрушена, крупные города на западе Германии, а также Берлин лежали в руинах. Люди как могли обустраивались среди развалин и в подвалах. Царил массовый голод. Не хватало предметов первой необходимости, одежды, но прежде всего продуктов питания. Среднестатистическое обеспечение продовольствием, принимая во внимание региональные особенности, составляло от одной трети до двух третей того минимума, который избавляет человека от постоянного чувства голода. Начались эпидемии. Другим следствием голода стал рост преступности: когда речь идет о том, чтобы просто выжить, границы, существующие в повседневной жизни между дозволенным и недозволенным, становятся едва заметны.

Вместе с тем произошло полное изменение условий жизни вследствие массового бегства и изгнания немецкого населения. Сначала немцы бежали от наступления Советской армии, затем последовало их насильственное выселение из переданных под польское управление восточных областей. Немцев изгнали также из большинства районов Центральной и Восточной Европы. Наконец, следствием раскола Германии стало бегство или изгнание в конце войны и в первые послевоенные годы более 12 млн. человек, не считая тех 2 млн. убитых, которые стали жертвой этого великого переселения, равного которому история человечества не знала. Немцы оказались отброшены к границам их расселения в эпоху позднего Средневековья. Очаг германской культуры на Востоке, горевший пять веков, был потушен. Социальная структура в оставшихся областях предстала запутанной и низведенной к первичному уровню, изначальная общественная среда разрушена. Не меньшим было и моральное разрушение, которое привнесли в коллективное сознание немцев господство насилия, война и правда об ужасах нацистских лагерей смерти, лишь теперь ставшая предметом массового осознания во всей ее страшной полноте.

Разрушенный Дрезден. Фотография, 1946 г. 

Существует ли еще Германия как государство? Этот вопрос был тогда безразличен большинству немцев: смысл их жизни состоял в том, чтобы выжить. Конец состоянию политического и правового вакуума положило публичное заявление четырех держав-победительниц от 5 июня 1945 г. Верховную власть в Германии брали в свои руки представители четырех держав; эта власть осуществлялась ими совместно. «Берлинская декларация», опубликованная на трех языках оккупационных государств, а затем и по-немецки, чтобы население смогло ее понять, подтверждала то, что уже решили союзники на своих конференциях. На смену правительству германского государства пришел Союзный контрольный совет в Германии (СКС), состоявший из главнокомандующих четырех оккупационных держав. Резиденция СКС находилась в столице германского государства Берлине. Он отвечал за Германию в целом, а четыре оккупационные державы управляли в своих оккупационных зонах по своему усмотрению. Особый статус Берлина подчеркивался тем, что этот город был объявлен особой зоной, разделен на четыре сектора оккупации и передан под совместное управление командующих войсками союзников, находившихся в Берлине.

Другие вопросы более подробно рассматривались на Потсдамской конференции «большой тройки» стран — членов антигитлеровской коалиции. Конференция открылась 17 июля 1945 г. во дворце Цецилиенхоф. Президент США Гарри Трумэн, британский премьер Уинстон Черчилль и советский диктатор Иосиф Сталин определили в качестве предварительной границы между переданными под управление полякам немецкими областями на востоке и советской оккупационной зоной линию по Одеру — Нейсе. Тем самым они легализовали изгнание немцев из областей восточнее этой линии, которое шло полным ходом, а также из Чехословакии и Венгрии. Относительно Германии «большая тройка» была едина в том, что «германский милитаризм и нацизм следовало искоренить», для того «чтобы Германия никогда больше не могла представлять угрозу для своих соседей или для сохранения мира во всем мире». С этой целью Германия подлежала полному разоружению и демилитаризации, а всю промышленность, которую можно было бы использовать для военного производства, следовало уничтожить. Национал-социалистов необходимо было уволить из всех учреждений и организаций; политическую жизнь страны надлежало коренным образом обновить на демократических основах. Экономическое единство Германии, и это было подчеркнуто, следовало сохранить. Но так как каждая оккупационная держава стремилась удовлетворить свои репарационные потребности на относящейся к ней зоне, то этот основной принцип с самого начала не соблюдался, как и понятие «политическая жизнь на демократических основах» совершенно по-разному понималось на востоке и на западе страны. В дальнейшем это позволило по-разному толковать Потсдамские соглашения в соответствии с интересами той или иной страны-победительницы.

Двадцатого ноября 1945 г. в Нюрнберге — городе, где нацисты устраивали свои партийные съезды, военный трибунал союзников начал судебный процесс над главными немецкими нацистскими преступниками. Даже если юридические основы этого судопроизводства были и до сих пор остаются спорными, следует обратить внимание на тот факт, что для осуждения большей части тех, кто сидел на скамье подсудимых, было бы вполне достаточно обычных норм немецкого уголовного права. Нюрнбергский трибунал сделал достоянием широкой общественности преступления, которые совершались немцами во время войны и в лагерях смерти. На этот раз, что и стало долговременным целительным последствием Нюрнбергского процесса, путь к бегству от правды с помощью легенд о «предательстве» и «ударе кинжалом в спину», как это произошло после Первой мировой войны, был немцам отрезан.

Каждый оставался один на один со своей совестью. «Денацификация» в соответствии с решениями Потсдамской конференции, проходившая в разных оккупационных зонах в различных формах, коснулась каждого взрослого немца. Самой суровой она была в американской зоне, ибо, имея развитое демократическое сознание, американцы проявляли особую настойчивость. Но принудительно проводимый на основе 131 вопроса анкеты экзамен на убеждения приводил к бесчисленным ошибочным приговорам. Зачастую произвольная практика комиссий по денацификации вызывала протест даже испытанных, проверенных антифашистов. Большой объем следственной работы привел к тому, что сначала рассматривались наиболее простые дела. Когда во время ужесточавшейся «холодной войны» интерес к продолжению денацификации ослаб, обвиняемые в наиболее тяжелых преступлениях отделались лишь легким испугом. Ясно, что таким образом была оказана медвежья услуга процессу демократизации Германии. Как и в случае с зачастую сурово проводившейся политикой репараций и демонтажа предприятий, которая воспринималась населением, озлобленным тяжелым экономическим положением, как уничтожение рабочих мест.