Краткая история семи убийств
Шрифт:
Барри Дифлорио
– Пуль, а что ты сегодня ел на обед – опять вампира?
– А как же, милашка.
– Пуль, перестань меня так звать.
– Звать как?
– Милашкой. Я же не девчонка.
– Правда? То есть не имеешь девчачьих составных частей?
– Не-а. И значит, милашкой быть не могу.
– Ну так ты же мой милашка.
– Не-а. Мальчики не милашечные. Это девчонки такие. Они милашечные. И занудные.
С такой железной
– Занудные, говоришь? Подожди: когда тебе исполнится шестнадцать, ты захочешь крутить им хвосты чем чаще, тем больше.
– Им, хвосты?.. Ни за что.
– А вот «за что» или нет, это будет уже отдельная тема.
– Не-е-е-е.
– Да-а-а-а.
– Тогда, значит, они захотят играть и с моими лягушками?
– С лягушками не знаю, но насчет остального… все может быть. А теперь все, милый, младшеньким пора спать.
– Ну, пу-уль…
– Ах, извини, я подзабыл, что ты уже маленький мужчинка. И тем не менее не дави на психику. Всё, отсылаешься. Никаких «пуль». И ты, Тимми, тоже.
– Понял, пап. Оно хре… хрюново, конечно.
– Что?
– Да нет, пап, ничего.
– Вот и я подумал, что послышалось. В общем, идите укладываться, ребята. Хотя стоп: никто перед сном не поцелует своего пулю?
– Так мы ж уже большие.
– Я заметил. И не забудьте почистить зубы, оба.
Моя жена отправляется за ними следом.
– А ты куда же?
– Тоже чистить зубы. День был длинный. Хотя в Кингстоне что ни день, то непременно длинный, не так ли?
Подтекст я уловил. Удивительно, как женщины умеют использовать любую возможность завязать дискуссию, и особенно в моменты вроде этого, когда тебе не хочется дискутировать, но эта твоя неохота может быть истолкована как безучастность, точно так же, как ласковое слово или комплимент могут лечь в основу упрека, что ты проявляешь снисходительность, а это так или иначе распаляет костерок зреющего бытового конфликта.
– Я сейчас тоже подойду…
Начинает трезвонить телефон.
– …через минуту.
Наверх жена уходит, бормоча что-то насчет «от звонков уже и дома нет житья». В самом деле странно, учитывая мой строгий запрет звонить мне на домашний – ни по работе, ни для радости общения.
– Слушаю.
– Ну, как там твоя имитация бурной деятельности? Причем даже не твоей, а этого педрилы Сэла Резника, которого ты заставляешь кропать гадости в «Нью-Йорк таймс»! Много денег освоил?
– Уильям Адлер? Билл, старина! Куда ты запропастился, язви тебя? В какую сторону хрен гнешь?
– Да все больше налево – во всяком случае, когда последний раз трусы надевал.
– Небось в тех местах, где ты пребываешь, тебе в питье какую-нибудь хрень подмешивают?
– В самом деле? И где же я, по-твоему?
– На какой-нибудь социалистической Утопии. Ну и как там, может свобода потягаться с лучшей в мире пина-коладой?
– Это
– Так где же ты?
– Ты даже не спрашиваешь, как я раздобыл твой телефон?
– Не-а.
– Только не делай вид, что тебя это не волнует.
– Дружок, мне пора рассказывать на ночь сказку моим ребятишкам. Эта наша свиданка ведет к чему-то доброму?
– Какое у тебя любимое место в цирке?
– Знаешь, чего я терпеть не могу, Билл? Людей, что отвечают вопросом на вопрос. Ямайцы, чтоб их, делают это постоянно.
– Тогда отследи мой звонок. Я подожду.
– Не строй из себя Мачу-Пикчу.
– Насчет «мачо» не знаю, а «пикча» у меня вполне адекватная.
– Ты меня изводишь, Билл. Чего ты хочешь? Наскрести какого-нибудь дерьма для Фиделя?
– Может быть. Только зачем мне для этого выходить на тебя? Доступа к стоящей информации у тебя нет со времен Монтевидео.
– Ну да. Ценные сведения нынче только у тебя.
– Вполне возможно. Жаль тех семерых, которых тебе в экстренном порядке пришлось усылать домой. В самом деле, Контора работает так, что то и дело врюхивается ногами в дерьмо. Непростительно.
– Ты подверг опасности людские жизни, сукин ты сын.
– Опасности – да. Десятимиллионный бюджет. Огромные деньги для такой мелкой страны, как Ямайка.
– Как там продажи книжки, растут?
– Не жалуюсь.
– В шорт-лист фантастики еще попала? Я тут посматриваю…
– Правильно, посматривай. Может, ума поднаберешься.
– На том спасибо. Этот наш диалог в стиле детективных сериалов – оно, конечно, приятно, но я в самом деле устал. Поэтому спрашиваю: чего ты хочешь?
– Несколько пунктиков. Первый: ты или отзови долболобов, которых поставил меня выслеживать, или назначь на их место кого-нибудь потолковей.
– Насколько мне известно, тебя никто не выслеживает. К тому же, если б я этим занимался, думаешь, я бы не знал о твоем местопребывании?
– Короче, отзывай. И не унижай меня такой откровенной халтурой. Кстати, тебе лучше послать подкрепление в Гуантанамо, чтобы забрать их, пока этого не сделали кубинцы. Где они сейчас, дознаться оставляю тебе. Теперь второе. Надеюсь, что вы там раздумаете вкачивать остаток тех десяти миллионов в ЛПЯ с целью избавить нас от коммунизма. Большинство той суммы поступает в виде оружия, остальное…
– Может, ты попутно затребуешь от меня установить мир на Ближнем Востоке?
– Бог ты мой, Барри, торчи уж в своем диапазоне таланта, он у тебя не безразмерный. И третье. Если ты полагаешь, что тем бандюганам, которых Луис учит стрелять, не хватит ума пристрелить и тебя, то ты наивный человек. А по иной причине Луис Джонсон на Ямайке не всплыл бы. Учти, дружок: отдача может быть охрененной.
– Ты шутишь? Да для них это все равно что обучающие игры для ребятни: «Моя первая пукалка».