Краткая история смерти

Брокмейер Кевин

Газета называла вирус «эпидемией», но указывала, что в просторечии его прозвали «мигалкой», потому что первым признаком заражения были покрасневшие глаза и как результат непрерывное моргание. Создали ли вирус искусственно, или он появился в результате природной мутации, еще предстояло определить. Но большинство подозревало, что правильна первая версия.

Следующие несколько часов Лори просидела у передатчика, поворачивая рукоятку по миллиметру и останавливаясь на каждой частоте в надежде услышать какой-нибудь различимый сигнал. В течение долгого времени не было ничего, кроме белого шума. А потом, вечером, добравшись до последнего

деления, она услышала голос, говоривший на непонятном языке — скрежещущем, прыгающем, наполненном неожиданными взлетами и паузами.

Она вздрогнула. Кто-то уцелел.

Лори пропустила сигнал через компьютерную программу перевода. Сообщение шло из Малайи. Она прослушала перевод. «Выживших нет, повторяю, выживших нет. Чувствую, что заболеваю. Знаю, что не проживу долго. Я могу лишь надеяться, что эта запись будет повторяться, пока работает передатчик. Я люблю тебя, Пиа. Скоро мы увидимся, любимая». Потом щелчок, пронзительный шум и снова голос. «Это сообщение адресовано всем, кто меня слушает. Держитесь подальше от города, повторяю, держитесь подальше. Выживших нет, повторяю, выживших нет. Чувствую, что заболеваю…»

Лори прослушала запись раз десять, прежде чем выключить передатчик.

«Бедняга, — подумала она. — И бедная Пиа».

Она всячески старалась избегать этой мысли, но все-таки не удержалась. «Бедная я».

За окном сгущались сумерки. В середине дня еще было несколько минут рассеянного света, своего рода заря, которая как будто утекала прямо в атмосферу. Но солнце больше не появлялось на горизонте, и свет быстро угасал. Лори вышла во двор и несколько раз глубоко вздохнула.

На небе виднелись луна и звезды. Лори задумалась: а вдруг она — последний выживший? Она размышляла об этом и раньше — наверное, как любой человек, читавший научную фантастику. Но в данном случае, подумала она, могло быть и так. Не исключено, что не удалось ни с кем связаться при помощи рации, телефона и компьютера, поскольку больше никого не осталось. До Лори впервые дошло, что она, возможно, оказалась в полном одиночестве. Впрочем, она в это не верила.

Хотя Лори уже обыскала станцию, не пропустив ничего, она решила повторить поиски, начать сначала, осмотреть шкафы и ящики, перевернуть матрасы и подушки, посветить фонариком под тяжелой мебелью. Она хотела в точности выяснить, что случилось с обитателями станции. Выяснить, что значат крестики.

Труд был тяжелый, но усилия оправдали себя. Поздно вечером, падая с ног от усталости, Лори обнаружила за одной из кроватей расшатавшуюся панель. Она вытащила ее и заглянула внутрь. В щели между стеной и изоляционным щитом лежала маленькая потрепанная книжечка в кожаном переплете. Вдоль нижнего правого края виднелись черные отметины — должно быть, от масляных пальцев.

Лори смахнула пыль с обложки и открыла книжку на первой странице.

«Дневник Роберта Джойса. Запись 1, 12 сентября».

7

ПАТРИАРХ

Ветер и дождь прекратились одновременно; тишина не давала ему уснуть почти всю ночь, а утром он открыл обе балконные двери, выбрал плакат на сегодня, прогнал стайку лори и посмотрел, как птицы, похожие на кусочки пенопласта, приземляются на скамейки и на грязный тротуар. Их серо-синие хвосты подергивались в утренней желтизне; хотя птицы были демонами, свет падал красиво. Он взял плакат и зашагал с ним в город. Придя на людное место, он

закричал:

— Вы, братья мои! Вы, сестры мои! Слушайте — и услышите, ищите — и обрящете!

Хотя большинство проходило мимо, а некоторые даже смеялись и сквернословили, всегда находилось несколько человек, которые останавливались послушать.

— Вы действительно в это верите? — спрашивали они. — А что нужно искать? И что здесь сказано?

Сегодняшний плакат гласил: «Если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того?» — и значил то же, что и все остальные: Иисус возвращается, поэтому нужно приготовиться.

— От Иоанна, глава двадцать первая, стих двадцать второй, — объяснил он. — Господь обращается к ученикам. Обычно считают, что речь идет о Вечном жиде, но прочитайте внимательно — и вы поймете, что это не так. «Он», который здесь упомянут, — апостол Иоанн. «Пребыть» означает «ждать», то есть жить. Таким образом, стих означает: «Если Я, Иисус, хочу, чтобы он, апостол Иоанн, жил, пока Я не приду, что вам до того, Мои ученики?» То есть ученики Иисуса. Я не Иисус. Понятно?

Вопрос был сложный, и он объяснял во второй раз и в третий, если видел замешательство на лицах, а иногда и в четвертый, если начинали подходить другие. Обычно, закончив, он обнаруживал, что все разбрелись, предпочтя пение птиц гласу истины.

И тогда он погружался в толпу, начинал все сначала и ждал, пока вокруг соберутся слушатели.

Люди созданы по образу и подобию Божьему, а следовательно, находятся под действием Его благодати, даже те, кто не знает Бога или отстранился от Него. Проповедник был вынужден напоминать себе об этом, когда его не слушали, осмеивали или передразнивали — или, как несколько раз случалось в мире живых, арестовывали, надевали наручники и отбирали плакат. Иногда, ощутив присутствие Духа Святого, — в подобные минуты в нем переворачивалось что-то мягкое, похожее на тюк с тряпьем, — он чувствовал такое пресыщение, что забывал поесть, и к концу дня ноги подгибались, против его воли поддаваясь голоду. Тогда некий почтальон, добрый человек по имени Джозеф, приносил ему хот-дог или пиццу и ждал рядом, пока не убеждался, что проповедник может стоять, не рискуя упасть в обморок. Сегодня, впрочем, он набил карманы хлебными палочками, прежде чем выйти из дому. Он ел, сидя на железной скамейке, неподалеку от монумента, и смотрел на тени птиц, сталкивавшиеся с тенями облаков.

Вечером он заметил двух мужчин — точнее, парней, не старше двадцати, — которые держались за руки и целовались, стоя под навесом заброшенного скобяного склада. Один держал другого за волосы, а тот корчился, запустив руку в джинсы; когда первый шепнул что-то на ухо второму, оба рассмеялись. Проповедник торопливо зашел под навес и заговорил о мосте Христовом и об Избранных, но парни возмутились и не стали слушать.

— Отвали, — сказал один, а второй огрызнулся: — Убери руки, старый педик.

Они стали бить кулаками и ладонями по плакату, тот качнулся назад и ударил проповедника в челюсть.

Когда он открыл глаза, то понял, что лежит на тротуаре, а парни исчезли. Между щекой и десной было что-то твердое. Зуб. Он извлек его языком и выплюнул — темно-красный, похожий на вишневую косточку. По пути домой проповедник зарыл свой зуб на церковном дворе и отметил место двумя скрещенными хлебными палочками. Когда он вновь умрет и будет призван, то восстанет во плоти целиком.

И был день первый.