Краткая история США

Римини Роберт

В числе иммигрантов, прибывавших в то время в Соединенные Штаты, было много немцев. После революции 1848 г. Германию покинули тысячи политических беженцев. Среди них встречались и люди умственного труда, но в основном это были крестьяне, у которых денег было больше, чем у ирландцев, поэтому они селились в сельских общинах вдоль западной границы или в западных городах.

Среди иммигрантов были ремесленники и мастеровые, которые способствовали промышленному развитию страны. После продолжительной паники 1837 г. темпы экономического роста, особенно в производственном секторе, быстро возрастали. В промышленности были заняты около 1,3 миллиона квалифицированных, полуквалифицированных и неквалифицированных работников. Открытие в Пенсильвании богатых залежей угля позволило перейти на источники тепла, работавшие не на дереве, а на угле, и прежде всего это относилось к металлургической промышленности. Паровые двигатели на пароходах и паровозах преобразили транспорт. В 1850-х гг. развернулось строительство железных дорог, и к концу десятилетия в Соединенных Штатах

было уложено 48 тысяч километров железнодорожных рельсов. Железные дороги, такие как Железная дорога Эри, Нью-Йоркская центральная, Пенсильванская, Балтиморская и Огайская, соединили города Среднего Запада, главным среди которых был Чикаго, с городами на востоке страны. Быстро развивалась станкостроительная промышленность, и как на внутреннем, так и на внешнем рынке появлялось все больше продукции машинного производства.

Промышленность существовала и на Юге, но она не шла ни в какое сравнение с северной. В основном Юг оставался сельскохозяйственным регионом страны, хотя там, разумеется, были и торговцы, и юристы, и представители других областей умственного труда. Подавляющее большинство южан были фермерами и, в зависимости от местных условий, выращивали хлопок, табак, коноплю, сахарный тростник и рис. В 1860 г. из 8 миллионов белых южан лишь треть владели рабами. Остальные трудились на небольших семейных фермах. У большинства рабовладельцев был один раб, иногда два. Распространенное представление о Юге как о регионе с огромным количеством обширных плантаций и сотнями рабов, где хозяева жили в большом колониальном особняке, а рабы ютились в убогих хижинах, далеко от действительности. Таких плантаций было немного, хотя они и существовали в каждом штате. Состояли они обычно из 400 гектаров земли с 50 рабами, и их владельцы представляли собой высший слой южного общества. Эндрю Джексон, например, одно время владел 150 рабами, хотя это абсолютно не типично. На особенно крупных фермах (Джексон всегда называл свои владения фермой) обычно нанимали надсмотрщика из белых бедняков, следившего за рабами. Надсмотрщики разделяли рабов на группы, работавшие под присмотром способных доверенных чернокожих. Черные «мамушки» отвечали за содержание большого дома, где жил владелец с семьей. На плантациях поменьше, от 120 до 200 гектаров, трудились 10–12 рабов. Хотя большинство южан рабов не имели, именно рабовладение определяло стиль жизни от Вирджинии до Техаса. «Особый институт» рабства влиял на законодательство, политическую и экономическую структуру общества всего Юга предвоенного периода.

Рабы считались движимым имуществом, которое можно покупать и продавать по желанию владельца. Семьи рабов можно было разделять: жен разлучать с мужьями, детей забирать от родителей. Словом, у рабов не было прав, и, хотя в большинстве южных штатов убийство раба считалось преступлением, если такое все-таки случалось, виновный неизменно избегал наказания. Рабы не могли ни обращаться в суд, ни обвинять белых, ни свидетельствовать против них. Они полностью зависели от доброй воли и порядочности своих хозяев. Естественно, отношения между рабом и хозяином могли быть разными. Они бывали сложными, и многие историки описывают их как патерналистские, когда и у хозяина и у раба имелись свои обязательства.

Несмотря на притеснения, чернокожие рабы создали собственную нишу, позволявшую им сохранять определенное достоинство. Некоторые из них умели читать и писать, многие были мастеровыми, строившими особняки для своих хозяев. Оплотом их духовной жизнь были семья и религия. Большинство чернокожих исповедовали евангелическое христианство, соединяя его с элементами своего западноафриканского наследия, что делало их религиозные службы живыми и человечными.

Жизнь рабов могла быть более или менее тяжелой в зависимости от типа плантации. Хуже всего приходилось рабам в южной глубинке, вдоль границ штатов Мэриленд, Кентукки и Теннесси им жилось легче. Плантации были пяти основных типов в зависимости от размера, организации работ и, главное, выращиваемой культуры. Около двух третей всех рабов от Северной Каролины до Техаса работали на хлопковых плантациях. Длинноволокнистый хлопок выращивали на южном побережье Атлантики, но с изобретением в 1793 г. хлопкопрядильной машины стало выгодно выращивать коротковолокнистый хлопок западнее. После Англо-американской войны хлопковые плантации появились и в Алабаме, Миссисипи, Арканзасе, Луизиане, Техасе, и к 1850 г. южане с гордостью называли хлопок «королем полей». Плантации второго типа – табачные. Табак начали культивировать в Восточном Мэриленде, Вирджинии и Северной Каролине, а в XIX в. – и в Кентукки, Теннесси и Миссури. К третьему типу относились рисовые плантации, расположенные в болотистых прибрежных районах Северной и Южной Каролины, Джорджии и вдоль берегов Миссисипи в южной части Луизианы. Рисовые плантации требовали больших капиталовложений и были немногочисленными. Четвертый тип, сахарные плантации, существовали почти исключительно в Луизиане. На таких плантациях не только выращивали сахарный тростник, но и перерабатывали его в сахар-сырец, таким образом соединяя промышленность с сельским хозяйством. Сахарные плантации, как и рисовые, требовали больших капиталовложений. Например, в самую маленькую плантацию сахарного тростника требовалось вложить 40 тысяч долларов. Пятым типом были плантации конопли, сосредоточенные в Кентукки и в некоторых частях Миссури. Конопляных плантаций было совсем немного, и на них работало меньше всего рабов.

Вопреки распространенным заблуждениям, до

Гражданской войны рабство было основным и самым прибыльным экономическим сектором Соединенных Штатов. Впрочем, хотя отдельным людям рабство было выгодно, оно не способствовало развитию промышленности, как это произошло на Севере. Но те южане, которые наживались на рабовладении, не собирались мириться с его отменой, даже если это вело к распаду Союза.

Когда после присоединения Техаса рабовладение стало распространяться на Запад, призывы к его отмене звучали все чаще. Одно время и на Юге существовали организации, боровшиеся за отмену рабства, многие поддерживали Американское колонизационное общество, в 1820-х гг. успешно создавшее колонию свободных негров в Либерии. Но религиозный пыл второго Великого пробуждения внушил аболиционистам джексоновской эпохи неукротимую ненависть к «особому институту». Среди них было много евангелистов, болезненно воспринимавших все, что они полагали греховным, а рабство для них было тягчайшим грехом. Непримиримый приверженец аболиционизма Уильям Ллойд Гаррисон издавал газету The Liberator, в которой отвергал даже конституцию Соединенных Штатов, называя ее «договором со смертью и соглашением с адом».

В 1852 г. вышел роман Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» (Uncle Tom’s Cabin), убедительно изобразивший жестокость рабовладельческой системы. Роман призывал «христиан и гуманных людей Севера» помешать введению Закона о беглых рабах, принятого как часть Компромисса 1850 г., по которому федеральные маршалы должны были возвращать беглых рабов хозяевам. Книга Бичер-Стоу успешно расходилась по всей стране и заметно повлияла на отношение американцев к институту рабства. Некоторые, например Авраам Линкольн, заявляли, что она способствовала началу Гражданской войны.

Бегство рабов всегда было серьезной проблемой для южан, особенно после организации «подпольной железной дороги». Она состояла из «станций» – обычно частных домов или сараев, где «проводники» укрывали беглецов. Гарриет Табмэн, сама беглая рабыня, помогла сотням рабов добраться до территории свободного штата. По некоторым оценкам, к 1850-м гг. «подпольная железная дорога» позволила бежать из неволи более чем тысяче рабов.

Период относительной политической стабильности, обеспеченной Компромиссом 1850 г., продолжался недолго: все рухнуло в декабре 1853 г., когда был представлен законопроект о создании территории Небраска. В соответствии с Миссурийским компромиссом, в нем и речи не шло о рабстве, поскольку Небраска находится севернее широты 36 градусов 30 минут. Вокруг этого закона тут же разгорелась борьба: многие участники обсуждения склонялись к тому, чтобы предоставить жителям этого региона самим решить вопрос о рабстве и в северной его части учредить Небраску, а в южной – Канзас. Кроме того, новый закон отменял Миссурийский компромисс. В принятии закона Канзас – Небраска большую роль сыграло желание конгрессменов-северян облегчить строительство железной дороги, которая должна была пройти через ряд северных штатов и территорий и со временем достигнуть Тихого океана. Строить железную дорогу было проще на землях, имеющих статус территории и соответствующий аппарат управления, к тому же многие конгрессмены вложили значительные средства в недвижимость в соседних штатах и желали защитить свои инвестиции. И наконец, одобрению закона в его окончательной форме способствовало то, что он лишал индейцев права собственности на их землю.

Тем не менее вокруг закона Канзас – Небраска в конгрессе разгорелась настоящая война. Но к концу мая 1854 г., после яростных споров и стычек, закон был принят, главным образом под нажимом руководства Демократической партии, в первую очередь Стивена Дугласа в сенате и Александра Стивенсона в палате представителей. Впрочем, Дуглас приписывал все лавры себе. «Закон Канзас – Небраска принял я, – похвалялся он впоследствии. – Во время споров в обеих палатах у меня были диктаторские полномочия. Речи ничего не значили. Всего удалось добиться одним умением управлять людьми, отбиваться от атак и не допускать никаких неожиданностей». Но помог и Стивенс. «Без меня закон ни за что не удалось бы протащить. Я крепко держал вожжи и погонял лошадь кнутом и шпорами, пока мы не вытащили этот фургон из грязи».

Миссурийский компромисс был отменен для того, чтобы сделать закон более приемлемым для южан. Кроме того, были учреждены территория Канзас к западу от рабовладельческого штата Миссури и территория Небраска к западу от свободных штатов Миннесота и Айова, а многие из южан, голосовавших за закон, очевидно, рассчитывали сделать Канзас рабовладельческим, а территорию Небраска – свободной. Но закон Канзас – Небраска оказался роковой ошибкой. Он разрушил мир, достигнутый благодаря Компромиссу 1850 г., и бросил страну в пучину войны.

Прежде всего, принятие закона Канзас – Небраска привело к перекраиванию партийной системы. Отныне партийная лояльность сменилась лояльностью фракционной. Южане из распадавшейся партии вигов постепенно примыкали к Демократической партии, то же происходило и с северянами. 24 февраля 1854 г. в Рипоне, штат Висконсин, собрались некоторые фрисойлеры (члены радикально-демократической фермерской партии), северяне-виги и убежденные противники рабства из Демократической партии, чтобы основать новую партию, которую они назвали Республиканской. 6 июля, через несколько месяцев после принятия Закона Канзас – Небраска, в Джексоне, штат Мичиган, состоялось заседание, на котором было утверждено название новой партии и выдвинуто требование отменить Закон Канзас – Небраска, а также Закон о беглых рабах.