Краткие встречи долгого расставания

Берендеев Кирилл Николаевич

Боже, что на меня нашло? Я совсем не предполагал нагружать милую Надежду своими проблемами, и все же нет, не смог обойтись дежурными фразами, стал рассказывать во всех подробностях о крахе нашей компании, о проваленных инвестициях, о недавней забастовке и так далее.

Она слушала не перебивая. Где-то на краю вопросов и ответов, я оглядел зал. Звучала музыка, но никто не танцевал. Григорий о чем-то беседовал с Михаилом, Глеб занялся Зинаидой; уединившись в уголке они довольно мило болтали. Девушка, давно ее не видел, кстати, сидела за столом и время

от времени подливала себе шампанского в фужер, периодически с явным интересом посматривая на Глеба. Все честь по чести, все на привычных местах, когда мир, с уходом Сергея, уравнялся в правах.

– Главное, что это на вашу работу не повлияет. Я правильно вас поняла?

– Да. Реорганизация затронула верхи, в остальном же, - я пожал плечами, - все по-прежнему.

– Вы знаете, иногда мне кажется, что спокойствие - главное, что нужно человеку в жизни. Мирная, тихая жизнь, без стрессов, без суеты, ненужной и мучительной нервотрепки... и только изредка, иногда, самую малость, чтоб уж совсем не закиснуть - риски, аферы, приключения и все такое прочее. Как только начнет застывать кровь в жилах. Но без перебора.

Я улыбнулся.

– Безусловно, вы как всегда правы, подобные мысли не раз посещали и меня.

Интересно, почему мы с ней до сих пор на "вы"? Сколько времени женат Глеб?
– кажется лет шесть уже. Но Надежда не стремится заводить более тесные знакомства с кем бы то ни было или хотя бы более раскованные, что ли... Женщина-загадка...

– Всякий должен, - продолжает она, - в жизни иметь любящего человека, верных друзей, ребенка в семье для полного счастья ну или хотя бы кошку или собаку.

– Лучше кошку.

– Не любите вечно восторженное выражение на лице и постоянно преданных глаз.

– Скорее, люблю загадку во взгляде. Как у вас, скажем... или у Варвары...

Сам проговорился. На лицо Надежды набежало облачко.

– Это ужасно. Такая нелепая смерть... Простите пожалуйста, что тревожу вашу рану.

– Я заговорил первый, все в порядке.

– Вам ее, должно быть, очень не хватает.

– Знаете, я особенно остро ощущаю это именно сегодня.

– Годовщина?
– спрашивает она, помолчав некоторое время.

– Нет... почти... Просто сегодня я целый день вспоминаю о ней... Иногда случается... Как наваждение.

Действительно, чем я хуже Отелло, например. Но это уже другая песня...

Ее рука легла мне на плечо.

– Вы устали, не отпирайтесь. За последний год стали выглядеть значительно хуже, последнее время - просто ужасно. Так изменились, просто представить невозможно.

– Знаю.

– Нельзя так, право же, Илья.

Я кивнул. Что еще можно ответить на такие слова?

– Вы убиваете себя у всех на глазах. Так не может продолжаться. Ей бы это совсем не понравилось.

Тихий проникновенный голос, нежный взгляд, рука на плече.

– Не знаю, - зачем-то промямлил я.

– Вам надо жениться, Илья. Нет, я совершенно серьезно. Отдышитесь, успокоитесь. Нельзя же

все время только и делать, что корить себя в случившемся.

– Я бы мог предотвратить, если...

– Нет, это ложь, пустые ненужные отговорки. Они лишь причиняют вам боль, вы терзаетесь, и ничто не может вас успокоить потому что...

Она замолчала.

– Я понимаю, что говорю жестоко. Но... ведь прошлого не вернешь, не так ли? Нельзя же все время жить одними воспоминаниями. Вам только тридцать три, Илья, а вы роете себе могилу собственной болью и страхом перед грядущим днем. Нет, все именно так, поверьте мне...

Дипломированный психолог, специалист по душевным расстройствам. Я поколебался еще несколько минут, но был сломлен и вынужден поверить ее словам. Только хотел спросить, как же мне быть с двадцать вторым числом, а ведь сегодня именно этот день. День Варвары, как я его называю. Но так и не задал волнующего меня вопроса, решив, что Надежда посчитает меня окончательно и бесповоротно свихнувшемся с горя.

– Так что вы предлагаете? Поменять умершую Плениру на Милену?

– Напрасно вы острите, Державин поступил весьма мудро. После смерти первой жены его дом опустел, равно как и его душа. Мне кажется, вам прекрасно известно, что Гаврила Романович души не чаял в своей первой супруге.

– Я недавно перечитывал Ходасевича, если на то пошло.

– Между тем, нервное расстройство вы уже заработали. Вам мало, еще хотите? Пока ваш дом продолжает оставаться пустым, вы ничего не сможете поделать ни с собой, ин с окружающим миром, который отныне смотрит волком на вас. Пока душа плачет, жизнь немила. А вы не даете ей покоя, не позволяете игрой ума держать страхи в узде, более того, создаете себе новые. Для чего, спрашивается?

– Я пробовал быть другим, - произнес я, едва шевеля губами. Кое-что все равно придется рассказать.

Надежда среагировала тут же.

– И как?

Я отрицательно покачал головой.

– Мне Варвара не дала. Стала являться во снах, да и наяву порой.

– Вы к врачу обращались?
– Надежда взволновалась.

– Но как только я прекратил всякие новые знакомства, сразу все улеглось. Ну, почти сразу. Теперь я поддерживаю только старые проверенные связи, примерно с тем количеством людей, которое собирается обычно у вас в гостях. А что до врачей, так я...

– Значит, и не пытались. А зря. Хотя бы пару сеансов у психоаналитика. Кошелек бы выдержал, если в этом дело.

– Нет, - я махнул рукой, - просто не уверен в их помощи. Неужели вы считаете меня... настолько нездоровым, что ли?

– Что значит "настолько"? последний раз мы с вами встречались полгода, если не больше, назад...

– Полгода точно. День в день с ее смертью.

– О, - только и ответила она, - я не знала...

– Ничего страшного. Я и сам искренне стараюсь забыть эту дату.

– Забыть - слишком жестоко. Скорее не вспоминать о ней с таким надрывом в сердце.

– Но каждый месяц...