Краткое руководство по левитации
Шрифт:
– Не учи ученого, кота кипяченого, – Шмелев встал, – Как думаешь, нас накормят?
– Ресторан с девяти.
– Все у них не как у людей. Ладно, я к себе.
– Погоди. Давай закрепим. Чтобы все четко по плану. В девять встречаемся на завтраке. Захаров – на аэродром принимать боекомплект, а мы с тобой гуляем по городу. У них тут парад намечается.
– Какой нахер парад, командир?! Может последний день живем.
– Об этом я и говорю. Ты уже заведенный. А как говорил капитан Нагимов…
– Чем спокойней, тем целее.
– Вот именно. В час обедаем в “Старом Мюнхене” и к
– А что пешочком-то? Гельмут пришлет машину.
– Для твоей же пользы. Переваришь свою парильяду. Захарова разбуди. Опять проспит. Пусть завтракает и дует в аэроклуб. И не пить. Никакого пива, Саша.
– Само собой, – кивнул Шмелев.
В “Старом Мюнхене” он все-таки попытался заказать фирменное темное, но Орлашин не дал.
– Пойдем по “страусу”, – предложил Шмелев, когда они сошли на гранитную брусчатку с дощатой террасы ресторана, – Запоминай, Паша, – Шмелев махнул рукой в сторону двухэтажного дома в немецком стиле с веселыми буквами “Viejo Munich” на балконе второго этажа, – Такого в Новосибе нету. Ни тебе парадов, ни рестораций. Вот она, Новая Швабия. И как живут! По-людски живут, Паша. Не то, что мы, победители, блин. Ты видел сколько там всяких пивных кружек? В этой “Альпийской розе”. А девки какие!
– У нас покрасивше будет.
– У нас-то да, – иронично улыбнулся Шмелев, – Я бы тут остался, честное слово. И маму бы с сестренкой перевез. Что думаешь, товарищ майор?
– Думаю, что нам пора.
– Может, в гостиницу? Полежать полчасика. Переварить. Времени вагон.
– По дороге переваришь. Пойдем, – пропустив вперед компанию из парней и девушек с аргентинским и немецким флагами, Орлашин повернул направо, вниз по улице, – Там еще этот… Финальный инструктаж. Нельзя что ли было заранее? Не хватало мне еще каких-нибудь сюрпризов! Терпеть ненавижу неопределенность.
– Гельмут сказал, так будет ближе к реальности. Все вводные за час до вылета. Я знаю только, что взлетаем, расходимся, набираем эшелон две тысячи и начинаем сближение.
– Это я помню. Давай еще раз проговорим, раз ты у нас теперь ведущий… Работаем в двойке. На дистанции тысяча начинаем маневрирование. Ты уходишь вниз в правый разворот. Я вверх. Вот так, – Орлашин показал ладонями траектории самолетов, – Один из них точно сядет тебе на хвост. Дистанция прицельного огня у фокера метров пятьсот, поэтому следи за дистанцией. Я зайду на него сверху. Как только он начнет уходить из-под атаки, уходи наверх. Фокер на вертикаль не пойдет. Скорее всего, попробует уйти переворотом и подставит бензобаки. Второй будет заходить на меня. Поднимаешься и петлей заходишь ему в хвост. Следим за скоростью. В лобовом сближении расходимся вправо. Сверху заходим каруселью. Уходить из-под атаки с набором высоты. Главное, не увлекайся.
На поле аэроклуба было людно. Особенно много зевак собралось вокруг Як-ов, стоявших в тридцати метрах от “русского” – как его теперь называли местные – ангара. У самолетов паражировал Захаров. Периодически его отвлекали особо любопытные авиалюбители, и он начинал им что-то объяснять, рассказывать на странной смеси русского и английского, помогая себе широкими, не добавляющими смысла, жестами.
Увидев Орлашина и Шмелева,
– Боекомплект подвезли? – спросил Шмелев, на ходу протягивая ему руку.
– Да. Полчаса назад. В ангаре.
– А чего ты ждешь?
– Так там только пулеметные ленты. Говорят, пушки заряжать не будут.
– В смысле? – остановился Шмелев.
– А я почем знаю? Спроси у Паннвица… О! Летят, – Захаров кивнул в сторону края летного поля.
Шмелев обернулся. На посадку заходил первый “Фокке-Вульф”. Второй был дальше и, видимо, только готовился выпустить шасси.
– Это они, – сказал Орлашин, – Ладно, через полчаса приедет Гюнтер…
– Гельмут, – поправил его Шмелев.
– Да хоть Вальтер. У него и спросим. Видишь, Саша, я оказался прав с этой плитой. Балласт. Пойдем.
– Погоди, – остановил его Шмелев, – Смотри. Второй-то не фокер. Видишь силуэт?
– Да… Это “худой”. Хреново.
– А что хреново? – спросил Захаров, пытаясь разглядеть близорукими глазами второй самолет.
– А то, старшина, что это меняет схему боя, – ответил Орлашин.
Фокер мягко коснулся полосы и покатился мимо ангаров и приветствующих его выкриками и аплодисментами зрителей. За ним на посадку пошел мессершмитт. Не так уверенно, покачивая крыльями, выровнялся перед самим касанием, несколько раз подпрыгнул, прежде чем покатился по взлетке, вслед за фокером.
– Класс! – усмехнулся Шмелев, – Видел, какого он дал козла?
– Это пока ни о чем, – нахмурился Орлашин.
– Во, дела, – проводил взглядом мессер Захаров, – Кресты есть, а свастику забыли.
– Свастика запрещена, – повернулся к ангару Орлашин, – Ну, что встали?
– А в кино?
– Так это в кино, – хлопнул старшину по плечу Шмелев, – Пойдем знакомиться с гансами.
– Товарищ капитан, спросить хотел. А вы с майором на чем в Афгане летали?..
Фокер подрулил к Як-ам и остановился. Рядом встал догнавший его мессершмитт. Из кабины вылез одетый в летный комбинезон Люфтваффе пилот, добежал до фокера, влез на крыло и помог выбраться ведущему.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – удивился Шмелев, – Это же Гельмут.
– Кто? – спросил Захаров.
– Гельмут фон Паннвиц. А ведущий у него… Паша, идем знакомиться. Гельмут немного говорит по-русски, если что.
Орлашин спрыгнул с крыла Як-а, и пошел за Шмелевым.
– О-о-о! Ми керидо амиго! – Гельмут обнял Шмелева и пожал руку Орлашину, – Ви Павел? Алекс абло мучо. Ми папа, – Гельмут кивнул на своего ведущего, – Дэд, дас ист Пауль Орлашин, – сказал он отцу, – Ас русо.
– Ола, Пауль. Густо ен коносерте, – протянул Орлашину руку старший Паннвиц, – Отто.
– Павел. Очень приятно.
– Тамбьен, – улыбнулся старик.
– Мострарле а ми падре ун авион, пор фавор, – сказал Гельмут Захарову, и повернулся к отцу, – Их комме гляйх.
– Покажи ему самолет, – перевел Шмелев.
– Да, конечно, – озадачился Захаров.
– Синьорес, – кивнул Гельмут Шмелеву, – идем за мной, – и пошел к ангару.
– Пуэдо вер? – спросил Отто, показывая Захарову на открытый фонарь Як-а, – Ла кабина.