Край без Короля или Могу копать, могу не копать
Шрифт:
Ветер вскарабкался по склону холма и огляделся вокруг, хотя оглядываться было бесполезно — ночь была пасмурной и тёмной, и воевода риворов не увидел ничего, кроме чёрных очертаний гор против чуть менее чёрного неба. Надо идти так, чтобы левый глаз всё время смотрел на вершину, похожую на собачье ухо, так сказал Андават, когда подвернул в сгущающихся сумерках ногу и не смог бежать вместе с Ветером.
Собачье Ухо по-прежнему виднелось впереди, и Ветер, чуть передохнув, снова пустился бежать. Бежал он не спеша — берёг силы; несмотря на приобретённые за последние полгода навыки и силы, тело Фонси было непривычно к броскам и переходам
«Не могу», — ответил зову Ветер, — «я обещал вернуть моих ребят в Шир».
Он при жизни никогда не был в этих местах, но хорошо представлял себе, где находится. В Ривенделл Ветеру не хотелось совсем — во-первых, там знали Фонси, а притвориться Фонси так хорошо, чтобы обмануть эльфа, Ветер не рассчитывал, а во-вторых, все эльфы колдуны и ближе к Стихиям, чем хоббиты, а особенно владыка Элронд: поймают и отправят на Запад. Так что пускай Ривенделл разбирается с орками да драконами сам, как хочет. А Ветера ждёт Шир. В Шире он нужен — снова грядут недобрые времена, снова с севера грозят войной захватчики, а это значит — снова нужны Ширу Андагис, Химнерит и Ветерих, Хисарна, Дикиней и Фритигерн, чтобы было кому собрать ополчение и защитить родную землю. Ветер научит сородичей всему, что должен уметь ривор. А семье Туков скажет, что на Севере пришлось повоевать, да в одной стычке стукнули его по голове и отшибли память, и ничего про родных да близких он не помнит. Зато воевать сделался горазд.
Небо над головой чуть посветлело — солнце взойдёт ещё не скоро, горы заслоняют его, но ночь уже кончалась. Ветер остановился и достал из заплечного мешка берестяной свёрток с дорожной пищей — сушёное мясо, мука, орехи и ягоды, всё растолчённое вместе и склеенное густым сладким древесным соком. Очень вкусно и очень умно придумано, в Шире такого не делали. Это, видно, уже потомки риворов выдумали, а может, узнали от матерей и бабок.
Ветер улыбнулся. Проживи он хоть ещё полгода, может быть, и его дети жили бы теперь в Риворшире.
Что произошло с отрядом ширских лучников [52] и горсткой ангмарских беженок тысячу лет назад, Ветер не знал, но верно, что-то заставило их покинуть холмистую страну, где были вырыты два смиала, и отправиться в опасное путешествие на восток. Может, чариары вернулись с большим войском, а может, мор подошёл слишком близко, но так или иначе — они пришли в уединенную долину в Туманных горах и жили там последнюю тысячу лет, пока Ветер бесплотным духом таился в пусто- градском изваянии.
52
Судя по изученным мною записям и могильным памятникам Риворшира, большинство широких риворов пережили своих первых жён (хоббиты, как правило, живут дольше людей) и женились вторично, уже на дочерях своих же товарищей, так что внуки их получились хоббитами уже на три четверти. Таким образом, спустя тысячелетие, риворширцы походили на хоббитов гораздо больше, чем на лесных онге.
Ветер дожевал дорожную еду, нашёл взглядом гору Собачье Ухо и побежал дальше.
Рассуждать самому с собой было почти так же приятно, как дышать, бегать и драться. Бестелесные духи не могут думать — только помнить, хотеть и бояться чего-то. Для того, чтобы думать, нужна голова, другого способа нет. Ветер улыбнулся на бегу. Как славно, что Фонси разбил себе нос тогда, в Пустограде — тёплая кровь родича пробудила Ветера от тысячелетнего сна и подарила подобие жизни. И как славно, что Фонси отказался от собственной судьбы, позволив Ветеру занять своё место в его теле. Что ж, Ветер сумеет распорядиться им не хуже Фонси.
Воевода бежал, взбираясь по склонам, перелезая через поваленные стволы деревьев и огибая оставшиеся с зимы здесь и там кучи слежавшегося снега. Он бежал всё вверх и вверх и наконец добежал до места, где подниматься дальше было невозможно — путь преграждала огромная груда камней, переходившая в высокий и крутой каменистый холм, заслоняющий собой вершину Собачье Ухо. Где-то здесь и должен был быть спуск на ривенделлскую тропу, о котором говорили риворы. Уже светало, и Ветер отправился его искать.
Встав на один из камней, хоббит заметил, что справа склон резко уходит вниз, и за ним ничего не видно. Ветер подошёл туда и оказался на скруглённом краю обрыва — заглянуть вниз, не сорвавшись при этом, было нельзя.
Ветер походил вокруг да около, пытаясь понять, как бы добраться до самого края. Пройдя назад несколько шагов, он понял, что там никакой дороги нет, просто каменистый склон, непонятно куда ведущий — утренний туман не спешил рассеиваться, хотя ночные тучи заметно поредели, и день обещал быть довольно ясным.
Побродив ещё, воевода заметил щель между большим круглым валуном и соседним камнем, куда при желании можно было протиснуться.
«Без верёвки я сюда не полезу», — подумал Ветер, достал верёвку, подаренную на дорогу Хизмаем, и обвязал её вокруг одного из нагромождённых поблизости камней. Хоббит подёргал за верёвку, убедился, что в случае чего верёвка выдержит его вес, и, намотав её конец на руку, протиснулся в эту самую щель.
И это было именно то, что он искал. Узкая полоска земли вела в глубокую выемку под валуном, внизу был почти отвесный склон, а под ним проходила, как понял Ветер, та самая тропа.
Ветер размотал верёвку с запястья и оставил её конец лежать на земле, а сам осторожно прошёл по узкому карнизу и оказался в углублении. Здесь места хватало выпрямиться во весь рост, и тропа просматривалась на полдюжины шагов в обе стороны.
Ветер подошёл к краю выемки, вытянул шею и осторожно глянул вниз. Спускаться отсюда будет сложновато — длины верёвки, которая у него с собой, до конца не хватит, да и привязать её здесь не к чему. А прыгать или съезжать на спине — высоко, можно переломать ноги.
«А зачем я сюда пришёл?» — сказал сам себе Ветер и не нашёл ответа. Раз до орков, идущих в Ривенделл, ему дела нет, то и опережать их по дороге нет никакого смысла. Пускай они идут себе, куда хотят, а ему, Ветеру, нужно в Шир. Надо вернуться к водопаду и пробираться в Шир, выйдя на тропу возле каменного сыра. Пробираться можно через тот же самый Ривенделл — оттуда скоро будет подниматься столько дыма, что далеко будет видать, — а можно и как-нибудь иначе. Это ему, Ветеру, слишком понравилось быть живым, осознавать, что надо куда-то бежать и что-то делать, вот он и прибежал сюда.