Край вечных туманов
Шрифт:
– Берите! Да скорее, чтобы муж не увидел. Ступайте с Богом!
– Мы будем молиться за вас, добрая женщина, – с постной миной простонал Брике.
За два дня пути он уже знал, что нужно говорить в таких случаях.
Мы отошли в безлюдный деревенский переулок. Наступала ночь. Кашу я разделила пополам и половину протянула Брике:
– Ешь и не хнычь больше! Видел бы мой отец, чем занимается принцесса де Тальмон.
– Я же вам предлагал свои услуги, – пробормотал Брике с набитым ртом.
– Милостыню просить –
– Ты попадешься на воровстве, и нас заберут в полицию.
– Ха! – Брике искренне рассмеялся.
– Крестьяне никого не сдают в полицию. Если они ловят вора, то расправляются с ним сами.
– Вот уж не думала, что для тебя это лучше.
Мы пошли дальше, обеспокоенные мыслью о наступающей ночи. Где искать ночлег? Несмотря на то, что была первая декада марта, ночи были очень холодные, по утрам на земле серебрилась изморозь.
– Смотрите, мадам, река!
Да, действительно, путь нам преграждала река, и я совсем сникла. Ведь такая маленькая речушка, а нам ее не перейти.
– За перевоз потребуют денег, Брике.
– Ах, снова незадача. Смотрите, мадам, на том берегу огни – наверняка какая-то таверна! Только бы перебраться туда.
Я оглядела берег. Искать брод бесполезно, кроме того, меня передергивало при мысли о том, что я должна буду брести по колено в холодной воде. Тогда уж лихорадка обеспечена… Я видела лодку, озаренную затухающим светом дня, и сгорбленную фигуру рыбака. Ему ничего не стоит перевезти нас на другой берег.
– Брике, за мной, – скомандовала я решительно.
Мы быстро зашагали по склону холма к берегу. Воздух был влажный, сырой. Ноги тонули в песке. Если бы было не так холодно, я бы сняла обувь.
– Добрый человек! – обратилась я к рыбаку. – Нам непременно нужно на другой берег. Не могли бы вы перевезти нас…
Рыбак стал медленно подниматься в качающейся лодке, желая, вероятно, рассмотреть людей, обращающихся к нему.
– А деньги у вас есть?
– Да, не беспокойтесь, – холодным тоном сказала я, молниеносным движением приставляя дуло пистолета к его затылку.
– Ну, не можете ли вы поторопиться?
Брике визжал от восторга у меня за спиной, полагая, что все карты оказались в наших руках. Но я все же боялась. Пистолет был приставлен к затылку рыбака, и мой палец лежал на взведенном курке, но рыбак был здоровым и сильным мужчиной, а я – слабой полуголодной женщиной. Мало ли что может случиться?
– Нападение! Бандиты! Шлюха и маленький разбойник!
Я подтолкнула рыбака в спину.
– Заткнись, старое толстое чучело! Брике, где ты?
– Я здесь, мадам!
– Ступай в лодку! А вы, добрый человек, знайте, что шутить мы не намерены.
Подталкиваемый мной, рыбак сел на весла, и лодка медленно удалялась от берега. Я глаз не спускала с нашего перевозчика,
Через пять минут мы были уже на другом берегу и, поспешно выпрыгнув из лодки, бежали вверх по склону холма.
– Во всяком случае, – заметила я на прощанье, – вы не можете сказать, что мы нанесли вам серьезный урон.
– Стерва! Ах, стерва! Прикончить тебя мало за такие дела! Рыбак проклинал нас еще долго, и мы слышали его брань до тех пор, пока не удалились от берега на добрую сотню туазов.
– Видите, мадам, как ловко! – кричал Брике, захлебываясь.
– Вот это приключение! А то – милостыня! Добрая женщина, подайте мне и моему брату! Тьфу! Когда есть пистолет, нечего унижаться.
– Пожалуй, ты прав, – проговорила я, с трудом переводя дыхание.
– Ну и переволновалась же я!
– Это оттого, что в первый раз. А потом вы привыкнете. И я вам помогать буду. Вы еще не знаете, что я могу.
– Ты незаменим, Брике, – произнесла я, целуя его в щеку. – И что бы я без тебя делала?
Я была благодарна мальчику, что он сопровождает меня. Без него, без его шуток и здравомыслия трудности дороги были бы невыносимы. Как кстати появился в моей жизни этот сорванец! Неунывающий, веселый насмешник Брике!
Мы кругами ходили вокруг таверны «Французский двор», зная, что ночевать нас не пустят. Для этого нужны деньги. Подошло время, когда трактирщик и посетители отправились спать. Тогда мы легко перелезли через забор и устроились на ночлег в хлеву, среди коров. Их теплое смрадное дыхание преграждало путь ночному холоду. А на рассвете, когда едва занималась заря, я легко надоила в крынку молока – это и был наш завтрак.
– Пойдем, Брике. До Ле-Мана уже недалеко.
Оказавшись во дворе, я из любопытства подошла к двери трактира. Там всегда вывешивались объявления и извещения о том, кто приговорен к смертной казни. Но теперь я увидела что-то новенькое. Декрет Национального Конвента о наборе в армию трехсот тысяч волонтеров. Набирать, вероятно, будут и в деревнях.
Крестьяне, идя мимо таверны, громко разговаривали именно об этом:
– Я не отдам своего сына!
– Слышали? Они объявили войну еще и Испании! Если так пойдет, во Франции останутся одни женщины и старики.
– Проклятье! Прогнали священников и аристократов, перевернули все вверх дном, а теперь еще набирают рекрутов!
– Кукиш им вместо этого!
– Я лучше зарежу чиновника, который будет проводить набор, чем отдам хоть одного из своих сыновей…
Я удивилась. Крестьяне проклинали Революцию. Но это было мне известно, я давно знала, что она им как кость в горле. Но крестьяне бранились открыто, громко, никого не опасаясь. И не было никого, кто бы возразил им.
– Что ты об этом думаешь? – спросила я у Брике.