Край земли у моря
Шрифт:
— Я так и поняла, что это ты! — презрительно рассмеялась она.
Рики уже не обращал ни на что внимания — смотрел только на нее. Если бы глаза могли убивать, Карен давно бы уже лежала бездыханная, но пока что она продолжала смеяться, словно не замечая направленного на нее револьвера.
— Когда это ты поняла?!
— А когда узнала, что там вас несколько было. Тебе же в одиночку с бабой в жизни не справиться!
Рики страшно побагровел, дуло револьвера заплясало в трясущихся руках, но Карен все смеялась:
— Надо было с собой подельников
— Дай сюда пульт, шлюха! — этот рев не был похож на голос нормального человека.
— Бери! — рука ее неожиданно метнулась из-за спины, и пульт полетел прямо в итальянца. Тот попытался перехватить его в воздухе, промахнулся — пульт ударил его в плечо и упал на дорожку.
Карен еще не успела опустить руку, когда раздался выстрел — и в этот момент Дел прыгнул.
Он летел вперед, физически чувствуя почти остановившееся время, разбитое на короткие отрезки, каждый из которых он успевал уловить и осознать, удивляясь лишь, почему все, в том числе и он сам, движется так медленно. Он не летел — еле полз, зависнув в воздухе, словно в какой-то вязкой жидкости, и смотрел на револьвер в руке Рики, надеясь, что тот не успеет, никак не сможет успеть еще раз нажать на курок.
Но палец на курке дернулся, и еще одна вспышка огня — тоже невыносимо медленная — ударила в сторону. Делу даже показалось, что он успеет настигнуть ее и остановить, не дать вонзиться в беззащитное падающее тело. Дуло медленно разворачивалось к нему — еще одна вспышка, что-то обожгло бок — но это было уже неважно, потому что он достиг цели.
Их схватка длилась всего несколько секунд, но для Дела, находившегося все в том же медленном и тягучем времени — бесконечно долго. Кажется, Рики попытался сопротивляться — он и не заметил этого. Удар правым коленом снизу по локтю руки, все еще сжимавшей револьвер, и одновременно, левой рукой, вывернуть и придержать запястье. Хруст, словно наступили на хворост, револьвер падает вниз, медленно, как пушинка. Теперь об оружии можно не думать, да и об этой руке с нелепо вывернутым локтевым суставом. Локтем правой руки сбоку по челюсти — и одновременно самый страшный удар: правой ногой вниз, в пах, разбивая и расплющивая то, чем Рики всегда так гордился.
Со стороны это, наверное, выглядело совсем иначе. Три выстрела, очень быстро, один за другим — и одновременно с первым прыжок. Два слившихся тела покатились по земле; звук, похожий на рычание; несколько молниеносных движений рук и ног, хруст, внезапный страшный крик — и на земле остается только одно тело, изломанное, окровавленное, воющее перекошенным и нелепо распяленным ртом.
Карен была в сознании — ее глаза удивленно блуждали вокруг, словно спрашивая: «Что же такое со мной и почему никак не встать?» Увидев его, она попыталась сказать что-то, даже виновато улыбнулась.
— Молчи, — он слегка прикоснулся пальцами к ее губам, — сейчас все будет в порядке...
На черной футболке кровь была плохо заметна, но Дел уже
— Он стрелял в тебя. Ты ранена. Сейчас я постараюсь помочь тебе. Может быть, будет немножко больно. Постарайся потерпеть, ладно? — быстро сказал он, одновременно нашаривая у нее в кармане нож.
Лезвие негромко щелкнуло — она чуть нахмурилась, снова попыталась что-то сказать и потянулась к нему окровавленной рукой, сжатой в кулачок. Ей это было важно, почему-то очень важно, но, прежде всего, требовалось остановить кровь, и Дел повторил еще раз:
— Сейчас, сейчас...
Карен нетерпеливо повела головой, кулачок скользнул ему в руку и там разжался. Что-то оказалось в его ладони — что-то маленькое, липкое и тяжелое. Батарейки, две батарейки от пульта, залитые кровью...
Больше она не хмурилась — смотрела на Дела спокойно и доверчиво, словно ожидая, что он сейчас сделает что-нибудь — и все снова станет хорошо.
Одним движением ножа он распорол ее футболку снизу доверху и распахнул. Ран было две, Рики не промахнулся ни разу. Одна — слева, на боку, ниже ребер; кровавая борозда, входное отверстие — и, в четырех дюймах от него — выходное. Все залито кровью, но даже сквозь эту кровь было видно, что рана чистая и, слава богу, неопасная.
Дырочка над правой грудью выглядела куда менее страшно: небольшое отверстие с чуть посиневшими краями, из которого ровной тоненькой струйкой текла кровь — жидкая, ярко-алая. Время от времени в ране показывались пузырьки воздуха. Карен лежала на спине, и кровь стекала назад по ее плечу, пачкая голубое пятнышко — маленькую бабочку, полустертую, но все еще отчетливо заметную на светлой коже.
Это нежное голубое крылышко, перечеркнутое алой полоской, показалось Делу самым страшным из того, что он когда-либо видел в жизни. Ему хотелось смахнуть, стереть с него кровь, чтобы это не выглядело так жутко, но вместо этого он нашел в себе силы улыбнуться и сказать:
— Сейчас я перевяжу тебя. Не говори ничего и постарайся не кашлять. Не бойся, я постараюсь не делать больно.
Сняв с себя рубашку, он распорол ее на несколько широких полос. При таких ранениях, когда задето легкое, счет иногда идет на минуты, но повязка должна быть сделана правильно. Взглянул на Карен — она по-прежнему была в сознании и смотрела на него. Извиняющимся тоном объяснил:
— Сейчас потерпеть придется...
Движения его рук были спокойными и уверенными, без малейшей дрожи. Маленький кусочек носового платка, жгутом, в рану, чтобы заткнуть ее, как пробкой. Сверху — остатки платка... свернутый рукав от рубашки... и все вместе плотно прибинтовать к ране полосами от рубашки.
Все это заняло не более минуты, в течение которой он заставлял себя не смотреть в лицо Карен, а только бормотал:
— Потерпи, маленькая... пожалуйста, потерпи. Сейчас, сейчас... Вот так... Сейчас... я уже заканчиваю...