Край земли
Шрифт:
Песок и глина.
Навстречу нам, по выстланному плотно слежавшейся мелкой галькой краю берега не спеша идет агент Госторга. С ним какие-то женщины в меховых шапках и непривычно теплых для июля пальто. Впереди, вперегонку с целой сворой собак, бегут ребятишки. Бледные личики выглядывают из-под капюшонов малиц.
Агент на острове – первое лицо. Это чувствуется во всей его неторопливой повадке. Однако такая повадка сохранилась недолго. Скоро агент – Дмитрий Ефимович Жданов -сбросил с себя губернаторскую личину и превратился в обыкновенного
Первым из нас, кто заинтересовал Жданова, был радист. Жданов особенно тепло пожал ему руку, покрутил за пуговицу бушлата. Такое радушие агента вполне понятно, если принять во внимание, что на Колгуеве нет радиостанций, и наше судно является первой возможностью послать во внешний мир известие о себе. После того внимание Жданова сосредоточивается на нашем капитане.
– Андрей Васильевич, грузa для меня есть?
– Такое впечатление, что полон трюм.
– А что именно?
– Да главным образом песок – около ста бочек.
– Ну вот, опять та же история. Ведь сколько раз я сообщал о том, что у нас песок не идет. Самоед – он требует рафинаду, а что мне теперь…
– Постойте-ка, вы про какой песок-то?
– Один песок-то ведь – сахарный.
– Нет, бывает еще золотой. А только у меня для вас ни сахарный ни золотой, а самый нормальный – речной.
– И в бочках?
– В бочках… вот эффект.
Красная луна Андрея Васильевича расплылась в улыбку.
Приняв все это за шутку, Жданов тоже засмеялся больше, по-видимому, из вежливости, так как ему было сейчас не до шуток. Легко ли, действительно, год прождать привоза новых товаров, сидеть последние месяцы без сахару, без чаю, курить одну махорку, а тут вдруг не добьешься у шутливо настроенного капитана толку, какие товары прибыли на пополнение запасов. Поневоле улыбка у Жданова вышла довольно кислой. Но капитан разочаровал его еще больше.
– И глина, Дмитрий Ефимович, тоже в бочках.
– Да нет, Андрей Василич, вы шутки-то бросьте, давайте всерьез об деле поговорим.
У Андрея Васильевича начала еще пуще обыкновенного краснеть и без того красная луна лица.
– Никакого впечатления шуток, товарищ Жданов, не должно получаться. Сказано ясно: песок и глина в таре. Потрудитесь принять.
Выражение плохо воспринятой шутки сменилось на лице Жданова неподдельным недоумением. Коротким броском руки он даже сдвинул на затылок свой малахай.
– Куда мне к чортовой матери этот песок, позвольте спросить? Для чего вы собственно его везли невесть откедова?
– А это уж, позвольте, не мое дело. Предписано Госторгом груз принять и доставить Колгуевской фактории, а зачем и почему – не интересуюсь… Так, частным образом, как будто
Жданов порывисто нахлобучил малахай на лоб и решительно заявил:
– Я песку примать не стану. Мне чего одна выгрузка его станет.
Выгрузка товаров на Колгуев, действительно, представляет большие трудности. Из-за мелководья грузы доставляются к берегу на карбасах, причем карбас может пройти к берегу только один-два раза в сутки в большую воду. Доставить груз до черты прилива обязана судовая команда за плату в 5 коп. с пуда. На самом бережку груз сваливается и предоставляется попечениям агента. Отсюда груз предстоит поднимать на высокий обрывистый откос, где стоит амбар фактории. Это проделывают самоеды за поденную плату в 5 рублей человеку. А так как производительность труда самоедов совершенно ничтожна, то понятно, что разгрузка ложится невероятным накладным расходом на товар.
Жданов подумал и подтвердил:
– Нет, не стану примать.
Однако капитан, по-видимому, тоже решил не сдаваться.
– Ну, этот эффект вы, батенька, бросьте. Песок теперь ваш, вы его и принимайте.
– Сыпьте в море прямо с борта.
– Не могу. Я груз принял и должен вам сдать.
– Но ведь вы же оконфузите меня на всю жизнь перед самоедами: «какой дурак русак песок из Архангельска возит». Я уже не говорю о том, что будет стоить выгрузка. Очень прошу вас смайнать за борт.
– Как я могу бросать за борт груз, за который в Архангельске по 45 рублей за куб плачено, да упаковка, да фрахт! Что вы шутите, что ли? Какой эффект получится в Архангельске, если за борт сто бочек смайнать?
– Ну, а мне-то с ним что делать? – и агент недоуменно развел руками.
– Я выгружу, заплачу за выгрузку, а там уже ваше дело, – невозмутимо хрипит Андрей Васильевич.
Потом я видел злополучные бочки с песком аккуратно сложенными на берегу. Для того, чтобы самоеды не интересовались этими бочками, агент широко оповестил о том, что в них прибыла селедка (самоеды селедки не едят).
Утопая по щиколотку в прибрежном песке и гальке, мы добрались до становища Бугрина. Здесь всего четыре жилых дома, если можно присвоить это название той конуре, в которой живет помощник агента Госторга, известный здесь под кличкой «Наркиз» (личность примечательная, но о нем ниже).
Размеры дома Наркиза таковы, что до середины ската крыши я свободно достаю рукой. Чтобы войти в дверь, нужно согнуться в поясе под углом 90°.
Остальные постройки немногим лучше. Обшитый толем дом агента состоит из четырех клетушек общей площадью 15 квадратных метров. Здесь он живет с семьей из трех человек; тут и контора, сюда же набиваются приезжающие по делам самоеды. Когда в «столовой» стоит самовар и сидят человек пять, то не только негде уже стать, но некуда даже выдохнуть из себя воздух.