Крайний срок

Мэрфи Уоррен

— Теперь вы понимаете, какой крест мне приходится нести, — терпеливо проговорил Смит. — Просто мне не хочется подвергать вас опасности.

Сказав это, он умолк. На другом конце тоже молчали.

— Ладно, — сказала, наконец, Руби, — объединяюсь с Римо.

— Вот и хорошо, — сказал Смит. — Держите меня в курсе событий.

Оба повесили трубки. Руби выругалась и села на край постели. На самом деле Римо вовсе не был ей неприятен. Более того, думая о нем, она часто заливалась краской. Если бы не Чиун, который вечно пытался уложить их в

постель, чтобы они произвели для него на свет желто-коричневого ребеночка, они с Римо давно нашли бы общий язык.

А ведь какой получился бы ребенок! Сверхчеловеческий! В том случае, разумеется, если бы от Римо он унаследовал физическое, а от нее — умственное совершенство. А вдруг у него будут мозги Римо? Разве можно подвергать судьбу ребенка такой опасности?

Она решила позаботиться об этом в свой срок. Сейчас же она поспешно оделась и проверила, имеется ли в ее объемистой сумке нужное удостоверение. Выйдя на улицу, она подозвала такси и сказала водителю:

— Городской морг.

— Забудьте о самоубийстве, леди. Лучше выходите за меня замуж.

— Один растяпа у меня уже есть, — ответила Руби — Поехали.

Удостоверение сотрудницы министерства юстиции позволило ей преодолеть заслон из служащих, орудовавших в морге даже среди ночи. Невзирая на хроническое банкротство, Нью-Йорк неизменно находил деньги, чтобы нанимать все больше бездельников. Они располагались между входом и «складом» в добрые семь слоев.

Скучающий полицейский внимательно изучил ее удостоверение, шевеля губами, после чего осведомился, кого она ищет. От полицейского пахло дешевым виски. Ремень врезался в его необъятный живот, как нож в свежий пирог. Руби подумала, что он приходится родственником какому-нибудь шишке, раз торчит в помещении в зимнюю стужу.

Она показала фотографию Зака Мидоуза.

— Вот этого.

— Что-то не узнаю, — ответил полицейский. — Но они тут сами на себя не похожи. Когда он поступил?

— Неделю-две тому назад.

— Нельзя ли поточнее?

— Нельзя. А что, за последние две педели к вам поступило много неопознанных тел?

— Пару дюжин. Это вам не Коннектикут, это Нью-Йорк.

— Знаю, — вздохнула Руби. — Что ж, будем искать.

Трупы хранились в ячейках за тяжелыми дверями из нержавеющей стали. Лежали они головами к двери. Каждый труп был накрыт простыней, к большому пальцу левой ноги была привязана бирка. Если тело прошло опознание, об этом свидетельствовала надпись на бирке имя, возраст, адрес. В противном случае на бирке было проставлено время и место обнаружения тела и номер дела, заведенного в полиции. Большинство неопознанных погибли от огнестрельного оружия.

— Разве вы не посылаете отпечатки пальцев в Вашингтон для опознания? — спросила Руби полицейского, в очередной раз качая головой.

Полицейский задвинул тело обратно в ячею морозильного шкафа. Помещение было ярко освещено, ошибиться здесь было невозможно.

— Посылаем, — ответил полицейский. — Когда до этого доходят руки. Просто у нас

много дел, и руки доходят до этого своим чередом, без спешки. Это Нью-Йорк, знаете ли.

— Знаю, — сказала Руби. — Не Коннектикут же это!

— Вот-вот.

Зак Мидоуз дожидался ее в шестом по счету пенале. Она сразу узнала его обрюзгшую физиономию. Глядя на укрытое простыней тело и облепленную волосами голову, словно он скончался на пороге душевой. Руби не могла не подумать, что даже мертвым Зак Мидоуз имел глупый вид. Она закусила губу. Мать всегда учила ее не говорить дурно о мертвых, иначе ее покарает Господь. Она тщательно осмотрела тело. Кончики пальцев на обеих руках были изуродованы, словно их искромсали ножом.

— Не очень обычно, да? — спросила она у полицейского.

— Что? — не понял тот.

Она указала на пальцы. Полицейский пожал плечами.

— Вот уж не знаю!

Судя по надписи на бирке, Мидоуза и еще одного утопленника вытащили из озера в Центральном парке две недели тому назад.

— Где другое тело? — спросила Руби.

— Сейчас поглядим. — Полицейский повертел бирку. — Это должно было быть написано здесь. Что за люди здесь работают? От них нет ни малейшего проку. Не могут даже толком заполнить бирку.

— Так где же другое тело? — терпеливо повторила Руби.

— Где-то тут! — сердито ответил полицейский. — С этим все?

— Все.

Полицейский впихнул носилки с телом обратно в пенал. Носилки с лязгом стукнулись о заднюю стенку. Помилуй Боже Зака Мидоуза! Кажется, он попал в лапы неисправимому кретину! — подумала Руби.

Полицейский принялся по очереди выдвигать носилки, довольствуясь надписями на бирках. Искомое обнаружилось с четвертой попытки.

— Нашелся, голубчик! Озеро в Центральном парке, та же дата. Хотите на него взглянуть?

— Хочу.

Полицейский выдвинул носилки до упора и откинул с лица простыню. Руби увидела безобидную мышиную мордашку, реденькие волосенки. Кончики пальцев трупа претерпели ту же операцию.

— Наверное, набрались, решили посоревноваться в плавании и пошли на дно, — выдвинул полицейский собственную версию.

— В декабре?

— А что? Не забывайте, это...

— Знаю, не Коннектикут. Как вы поступаете с такими изуродованными пальцами?

— Никак не поступаю, — ответил полицейский.

Неудивительно, что город напоминает становище апачей. Руби ласково похлопала тщедушный труп по голой ноге и улыбнулась полицейскому.

— Спасибо. Вы мне очень помогли.

— Пожалуйста. Может, и вы мне когда-нибудь поможете.

— Надеюсь, — ответила Руби и мысленно добавила: «Чтоб тебе так же лежать с биркой на большом пальце!»

На улице Руби снова поймала такси и назвала адрес отеля, где поселился Римо. Портье посмотрел на нее, как на уличную проститутку, явившуюся по вызову к клиенту, загоревшемуся среди ночи, неодолимой похотью. Она поднялась в скрипучем лифте на 23-й этаж, нашла дверь с нужным номером и написала записку.