Кража в «Гранд-Метрополе»
Шрифт:
— Прошу прощения, мадемуазель, — поклонился ей Пуаро, — я буду очень вам признателен, если вы будете столь любезны открыть нам комнату месье Опэлсена. Он сейчас всецело занят своей супругой, и мне не хотелось бы его тревожить.
Горничная охотно проводила нас в комнату маклера, расположенную напротив спальни миссис Опэлсен. Отворив дверь своим ключом и впустив нас, она хотела выйти, но мой друг задержал ее.
— Минутку, мадемуазель! Видели ли в когда-нибудь такую карточку среди вещей месье Опэлсена?
С
— Нет, — твердо ответила она, — ничего подобного не видела. Кстати, в комнатах мужчин, проживающих в отеле, уборку проводят коридорные. Такой здесь порядок.
— Ага! Благодарю вас, мадемуазель.
Горничная вышла. Пуаро спрятал картонку, подумал и сказал:
— Сделайте одолжение, Гастингс, позвоните коридорному. Три раза.
Меня разбирало любопытство, но я не задал ни одного вопроса и молча выполнил поручение. Тем временем бельгиец высыпал на пол содержимое корзинки для бумаг; осмотрев учиненный беспорядок, он остался доволен. Через минуту явился коридорный. Пуаро задал ему тот же самый вопрос и так же вручил картонку. Ответ был отрицательный: смуглый усатый коридорный не видел что-либо подобное среди вещей маклера. Детектив поблагодарил служащего, и тот вышел, с подозрением взглянув на разбросанные по полу бумаги. Несомненно, он должен был услышать обращенные ко мне слова:
— Да, да… Это ожерелье было хорошо застраховано.
— Пуаро! — не вытерпел я. — Я, конечно, понимаю…
— Нет, милый друг, простите, но вы ничего не понимаете, — прервал он меня несколько грубовато. — Вы, Гастингс, пока ничего не понимаете. Увы, это так, и не сердитесь на меня.
Когда мы вернулись в нашу гостиную, к огромному моему удивлению, Пуаро направился в свою комнату и стал поспешно собирать вещи.
— Что случилось?
— Первым же поездом еду в Лондон, — объявил он. — Дело не терпит отлагательства.
— Но…
— Могу вас заверить, дорогой друг, что мои серые клетки уже проделали основную часть работы. Теперь требуются лишь некоторые подтверждения. Я их должен найти. Эркюля Пуаро обмануть невозможно!
— Думаю, что факты вскоре собьют вашу спесь! — бросил я ему, возмущенный такой самоуверенностью.
— Не сердитесь, мой милый Гастингс, прошу вас… Кстати, я очень рассчитываю, что вы окажете мне небольшую дружескую услугу.
— Хорошо, — согласился я. — Что нужно сделать?
— Будьте добры, взгляните на рукав пиджака, который я только что снял. Поскольку я очень спешу, не откажите мне в любезности почистить его? Обшлаг слегка испачкан белым порошком. Вы, наверное, обратили внимание на то, как я проводил пальцами. по стенкам ящика, где хранится шкатулка с драгоценностями?
— Нет, не заметил.
—
— Но что это за порошок? — спросил я, более удивленный этим открытием, чем принципами знаменитого детектива.
— Ну, это, конечно, не отрава, — ответил он, плутовато сощурив глаза. — Это просто тальк.
— Тальк?!
— Именно. Наверное, столяр использовал тальк, чтобы ящик выдвигался легко и без скрипа.
Я взорвался смехом.
— Ах вы, старый чертяка! А я решил, что и впрямь вы открыли что-то гениальное!
— До свидания, mon ami. Удираю. Улетучиваюсь.
Дверь закрылась за ним. А я, давно уже привыкший к чудачествам моего несколько заносчивого и эксцентричного друга, взял пиджак и несколько раз провел щеткой по рукаву.
Утром от Пуаро не поступило никаких известий. Я вышел на прогулку, встретил знакомых и вместе с ними пообедал в отеле. После полудня мы отправились на автомобиле осматривать окрестности и из-за неисправности мотора вернулись в «Гранд-Метрополь» только в седьмом часу вечера.
Первым, кого я увидел, войдя в холл, был Пуаро. Он казался совершенным коротышкой, наверное, потому, что сидел на диване, втиснувшись между двумя массивными фигурами супругов Опэлсен.
— Дорогой Гастингс, томящийся в неведении, бедный Гастингс! — воскликнул он и, сорвавшись с места, поспешил мне навстречу. — Расцелуйте меня, мой друг! Все прошло чудесно.
К счастью, поцелуй был чисто символический, а могло быть хуже, потому что от этого экспансивного бельгийца можно ожидать чего угодно.
— Хотите рассказать… — начал я.
— Все закончилось самым чудесным образом! — вмешалась миссис Опэлсен, и радостная улыбка расползлась по ее толстощекой физиономии. — А не говорила ли я тебе, Эдвард, что если месье Пуаро не разыщет мой жемчуг, то его никто не найдет!
— Говорила, дорогая, говорила. И была, разумеется, права.
Просящим взглядом посмотрел я на приятеля, и он смилостивился:
— Будьте добры, мой несравненный Гастингс, садитесь рядом, и я расскажу вам конец нашей истории.
— Конец?
— Да, поскольку преступники уже арестованы.
— Преступники? У Целестины были сообщники?
— Говоря о преступниках, я имею в виду только двоих: горничную и коридорного. Вы их не подозревали, не так ли? Странно, Гастингс, странно. После стольких лет нашей совместной деятельности вы могли бы кое о чем догадаться и без моей помощи. А я ведь дал вам намек, сказав о тальке.