Креативщик
Шрифт:
«Как же, швейцарские! – возмутилась женщина. – Штамповка китайская! Триста рублей красная цена!»
Но голос ее дрожал, и вымогатель разъярился еще пуще.
«Сама ты штамповка такая-то, рассякая-то!»
И дальше он перешел на сплошной мат.
Вдруг мужчина в льняном костюме вскинул руку ладонью вперед и сдавленно попросил:
«Стоп. Помолчи-ка минутку!»
Лицо его исказилось судорогой, зубы впились в нижнюю губу.
«Чего, бля?» – презрительно сощурился хам.
Не разжимая плотно стиснутых челюстей, молодой человек свистящим шепотом произнес:
«Молчок. Сейчас у меня приступ пройдет, тогда базарь дальше».
«Какой,
Пугающе бледный, подрагивая краем рта, альбинос очень тихо сказал:
«Убить тебя хочу. У меня бывает. Главное молчи и стой тихо. Сейчас…»
«Ты чего, психованный?» – растерялся низколобый. Он собирался еще что-то прибавить, однако мужчина прижал палец к губам: «Тс-с-с-с!»
Его глаза зажмурились, будто от нестерпимой боли, на лбу выступили капли пота. Пакеты упали на тротуар, из одного снова выкатилась неугомонная банка со сгущенкой. Руки припадочного сжались в кулаки, из уст вырвался глухой, звериный стон.
Парень попятился. Да и женщина смотрела на своего спутника в панике.
Но он взял себя в руки. Открыл глаза, все еще белые от бешенства, с расширенными зрачками. Улыбнулся одними губами.
«Уф… Отпустило. Извини. Что ты там про часы говорил?»
Резиновая улыбка, кажется, напугала вымогателя больше всего. Пробормотав что-то про психов из дурдома, призрак подворотни исчез там же, откуда материализовался минуту назад.
«Извините за сумки. Нужен был звуковой эффект… – Победитель привидения опустился на корточки проверить пакеты. – Вроде ничего не разбилось».
Женщина нервно рассмеялась.
«Господи, ну я перетрусила! Классно вы его шуганули. Вы каратист, да?»
«Нет. Я же сказал: я физиономист. Профессиональный. Умею читать по лицам. Мне достаточно посмотреть на человека, и я сразу вижу, что у него внутри.
Знаю, как надо себя с ним вести. Это такое специальное искусство. Если им овладеть, здорово в жизни помогает. Вот качок, который на нас наехал. Драки он не испугается – это привычная, хорошо известная ему ситуация, в которой он чувствует себя уверенно. Но стоит вывести такого одноклеточного индивида за пределы знакомой системы координат, и он сразу теряется. Непонятное его пугает. Укрощение примитивного хама – элементарная задача даже для средненького физиономиста».
«Если б не видела, как вы это проделали, нипочем бы не поверила!»
«Говорю вам, это пустяк. У меня десять лет назад был случай в таком же роде, но куда как серьезней. С этим хулиганом я рисковал максимум схлопотать в глаз – если б ошибся в чтении его тупой физиономии и выбрал неправильный подход. А тогда меня могли реально замочить.
Девяносто седьмой год. Я женился, ребенок маленький. Бросил институт, открыл свой первый бизнес. Выпускал крем «Красивая улыбка», против носогубных морщин. Потом, в дефолт, производство квакнулось, но вначале шло лихо. И, как водится по тем временам, наезжает на меня один брателло-азазелло. Делись, гони бабки, а не то – и дальше весь ассортимент услуг от мелкого членовредительства до похищения сына. Причем видно, что не болтает человек, правду говорит. На роже написано.
Страшно мне, коленки трясутся, а выкручиваться как-то надо.
Говорю себе: ты физиономист или хвост собачий? Вот тебе жуткая рожа, на которой всё написано. Читай, делай выводы. Неправильно прочтешь – кранты.
Вроде не Марсель Пруст, глубинных смыслов в этой книжке нет, а ошибиться нельзя. Поэтому молчу, думаю. У бандюгана этого вот здесь, на виске,
Молчать с параноидами маниакально-садистского типа опасно. Их начинает клинить. И этот клин вышибить можно только другим клином.
Мой азазелло заистерил, хвать меня за руку. Сейчас, говорит, я тебе пару пальцев сломаю, чтоб у тебя мой мессидж до души дошел.
Это словечко – мессидж – мне жилку и прояснило. Ага, соображаю: ты парень с фанаберией. Сложная натура, не понятая современниками. Вервольф, санитар леса. Еще, поди, и философ трехкопеечный.
И леплю ему, уже безо всяких сомнений: «Ты только про душу не гони, животное. У тебя вместо души калькулятор».
Никто из должников с ним так не разговаривал. Поэтому первая реакция – не ярость, а изумление. Я, не давая опомниться, изображаю «момент истины». Типа, прорвало человека, поток сознания. Текст у меня примерно такой. «Ты не человек, ты паук. Вот я придумал новое, хорошее дело: помогаю людям стать красивыми. Я – созидатель. А ты ничего не создаешь, ты только все портишь, ломаешь, разрушаешь. Ты никого на свете не любишь, и тебя никто не любит. Ты вообще не знаешь, что такое любовь. Иначе ты не грозил бы убить мою жену и сына. Отдам я тебе твои поганые бабки, потому что я не такой, как ты. Родные мне дороже денег. Но я хочу, чтоб ты знал про себя правду».
Это его пробило. «Правду?! – кричит. – Что ты знаешь про правду, лох? Ты жизни не видал! Это у меня души нет?!»
Yes! – думаю. В десятку.
Дальше уже он говорил, а я удивление изображал. Типа, надо же, и крестьянки любить умеют. Рассказал мне азазелло про свою страдающую душу, про тотальное непонимание и одиночество, и стали мы с ним после этого кореша. Денег он с меня не брал, а от других наездов прикрывал. В качестве платы, правда, приходилось с ним квасить и слушать его туфту. Хорошо, его скоро грохнули, а то у меня организм уже не выдерживал водки в таких количествах. Что ж мы стоим? Идемте. Вас дочка ждет».
Спохватившись, они пошли по переулку дальше. Женщина смотрела на физиономиста с нескрываемым любопытством.
«Слушайте, с вами прямо страшно. Вы, наверно, и меня насквозь видите? Читаете, как книгу?»
Он улыбнулся, не ответил.
«И что там на мне написано? – не отставала она. – Ну-ка, зачтите вслух, с выражением».
Физиономист остановился, пробежал взглядом по ее лицу. Пожал плечами.
«Вам немножко обидно, что я веду себя с вами как с бесполым существом, даже не пытаюсь приударить. Хотя мои заигрывания вам на фиг не сдались».
«Стопроцентное попадание, – признала женщина со смехом. – Поди, за полчаса к любой бабе отмычку подберете?»
«За пять минут, – спокойно признал он. – Если, конечно, есть замочная скважина».
«В смысле?»
«Если мадам или мадемуазель, это неважно, открыта предложениям, в ней просвечивает замочная скважина. Вот здесь, под правой скулой. Легкая тень, вроде впадинки. Берешь ключ правильной формы, поворачиваешь – и готово. Бывают замки, которые запросто открываются хоть гвоздем. Бывают скважины мудреные, с секретом. Но все равно: если впадинка есть, задача имеет решение. Но если сердце объекта занято, тень исчезает. И тогда никакая отмычка не поможет, незачем и соваться. У вас, например, замочная скважина отсутствует. Или, если угодно, в нее уже вставлен ключ. Тот, кто вам нужен, с вами, и остальные мужчины для вас не существуют. Поэтому я и не пытаюсь к вам подкатываться».