Кречет - 3
Шрифт:
– Не смей произносить это имя! Оно умерло вместе с моим отцом! Его больше не существует... я тоже больше не существую! Нет на свете Жюдит де Сен-Мелэн!
– Я это слишком хорошо знаю! Сирены недолго живут на земле, моя покоится под дубом старой Броселианды...
– Замолчи!
– ..но я только вчера это понял. Слишком поздно.., слишком поздно!
Тыльной стороной ладони он вытер влажный от пота лоб.
– Оставим это, - вздохнул он.– Нам еще так много надо друг другу сказать! Поговорим о твоей ненависти к королеве. Ты напрасно тратишь свой пыл: я никогда не
– И ты воображаешь, что я тебе поверю!
Честь незаконнорожденного, - с презрением сказала она.– О, ты хочешь снова меня ударить?! Но все равно тебе придется выслушать то, что я должна сказать, заставить меня замолчать не удастся. Ты забываешь, что мне в подробностях сообщили о ваших с королевой похождениях, что в письме, пришедшем на следующий день после нашей счастливой свадьбы, перечислялись все ее любовники, ты лишь продолжил их список!
– Глупости! Я читал это письмо, мадемуазель Маржон сохранила его. Эту паутину лжи соткали в окружении графа Прованского, - выпалил Жиль, сам удивляясь, что не смог произнести имени графини де Бальби. Но Жюдит заметила его смущение.
– Кто-то из окружения мосье? Кто же это мог быть? Уж не прекрасная ли графиня? Разве она не была тоже твоей любовницей?
– Мы отвлеклись. Имя написавшего письмо в данный момент совершенно, не важно. Тебе достаточно знать, что принц - мой враг, вернее, наш враг. Если хочешь знать, в Бастилии он мне угрожал твоей смертью, он хотел заставить меня отдать некоторые предметы...
– Какие предметы? Портрет королевы, что ли, который я нашла у тебя?
– И портрет, и кое-что другое... Мне пришлось умереть, чтобы защитить и спасти тебя.
Жюдит пожала плечами.
– Как правдоподобно! Кто же помог тебе?
Ведь тебе помогли? Не так просто покинуть Бастилию, оставив вместо себя ложный труп.
– Да, мне помогли.
– И конечно, это была она. Она, всегда она!
Она, всемогущая...
– ..которую ты хотела убить вместе с тремя невинными детьми, не говоря уже о нескольких десятках совершенно посторонних людей. Как ты могла взять на себя такой грех и стать убийцей?!
Вскочив, она встала перед ним, словно змея, готовая ужалить.
– Грех! Эта шлюха и ее ублюдки, принесенные на ступени французского трона, недостойны жить!
Она обесчестила королевство, дворянство. Все склоняются перед ней, целуют ей руки, а я, я, кого она так жестоко оскорбила, разрушила жизнь и счастье, я сделалась мстительницей, я готова была уничтожить ее и умереть! Не забывай, меня зовут Юдифь!
– Вернее, тебя так звали раньше, - поправил ее Жиль.– Разве мы только что не согласились, что Жюдит больше нет на свете. В любом случае, спасибо за тираду! Браво! У тебя талант, моя милая, почему бы тебе не попробовать выступать на подмостках? В "Комеди Франсез" примут с радостью, вот и будет чем заняться, когда твой игорный притон закроют...
Пожав плечами, Жюдит направилась в туалетную комнату, и Турнемин услышал, как она наливала воду в таз.
– Ни твои оскорбления, ни твое мнение меня не интересуют, - сказала Жюдит из-за двери, - но я хотела бы узнать, как ты смог все разнюхать? Покушение
– Как я узнал? Очень просто, ведь это именно я разрушил ваш план и помешал убийству, скрупулезно подготовленному твоим драгоценным Провансом.
Наступило длительное молчание, потом Жюдит вошла в комнату, держа в руке влажную салфетку. Время от времени она прикладывала ее к своему озадаченному лицу.
– Ты?– переспросила она.– Не понимаю, как ты мог узнать?
– Не важно, главное, узнал. В результате супруга короля и его дети, сказал Жиль, намеренно нажимая на притяжательные местоимения, - остались живы, а твои руки не обагрились кровью. Честь рода де Турнеминов не пострадала.
– А при чем здесь твоя честь?
– И ты еще спрашиваешь? Хоть ты называешь себя Жюдит де Лятур, де Керноа или еще как-то, ты все равно остаешься моей женой и носишь мое имя.
Она насмешливо улыбнулась и сказала почти ласково:
– Нет, Жиль, я не твоя жена, да и никогда ею не была. Наш брак недействителен, мы совершили большой грех, но это грех по неведенью.
– Что такое? Наш брак недействителен?
– Именно так!
– Чем ты можешь доказать это? Ты забыла...
– Я ничего не забыла. Что касается доказательства, то оно у меня есть: человек, за которого я вышла замуж, чтобы избежать брака, навязанного мне братьями, не умер. Он сумел выжить...
– Кто тебе это сказал? По крайней мере, не я, - прогремел Жиль.– Ты забываешь, что перед смертью Тюдаль, твой гнусный братец, уверил меня, что убил Керноа. Он проткнул его насквозь, словно "иголка шелковый лоскут". Это его собственные слова.
– Ну что ж, в жизни всякое бывает, случается, что человек, оставленный умирать, находит в себе силы выжить.
– Действительно, все зависит от серьезности раны, но я мало знаю людей, выживших после такого ранения. Кроме того, есть еще одна причина, заставляющая меня усомниться в столь внезапном воскрешении...
– Веришь ты или нет, значения не имеет.
Важно то, что Джоб жив и нашел меня. Я, конечно, очень сожалею, я обманула тебя, согласившись на брак. Но судьба, к счастью, вернула мне настоящего мужа...
Она говорила и говорила, словно отвечала заученный урок. Было в ней что-то автоматическое, безликое, это поражало Жиля и заставляло хмурить брови. Ему больше нравилась необузданная ярость прежней Жюдит, чем это странное спокойствие.
– Если я тебя правильно понял, - переспросил Жиль, - бедняга Керноа такое же привидение, как ты и я... Все в руках Всевышнего, и воскрешение и смерть, но в нашей истории есть еще одно непонятное место - это твое исчезновение из Сен-Дени. И правда, интересно узнать, как ты оттуда вырвалась? Настоятельница мать Тереза сказала мне, что королева, та самая королева, которую ты так ненавидишь, вызволила тебя с помощью своей подруги Дианы де Полиньяк. А мне она говорила, что будет держать тебя в монастыре достаточно долго, чтобы ты забыла о своих подвигах в Сен-Порте. Я еще расспрошу королеву, но сейчас я хочу услышать твои объяснения.