Кречет. Книга III
Шрифт:
Молодой Сен-Мелэн пожал плечами, затем, подняв руку, показал дыры на своей одежде.
— А что мне делать? У меня нет выбора, если выйдешь на эту дорогу, надо идти до конца.
— Даже если в конце дороги тебя ждет виселица? Один Сен-Мелэн уже повешен как бродяга, ты хочешь быть вторым? Почему бы тебе не вернуться во Френ? Это твой дом, теперь только твой, ведь Тюдаль мертв…
— А что я там буду делать? Подыхать с голода между облезлых стен и под крышей, похожей на решето? Я предпочитаю веревку…
Жиль
— Приходи завтра в «Королевскую шпагу» и спроси меня. Я дам тебе денег, чтобы ты смог жить… прилично. Во всяком случае, постарайся.
Даешь мне слово?
Собеседник скорчил гримасу, которая была похожа и на улыбку, и на горькую усмешку. В глазах у Морвана дрожали слезы.
— Мое слово? У вас есть мужество в него верить?
— Почему бы нет? Ты-то сам в него хочешь верить?
Морван не ответил и, тяжело волоча ноги, направился к двери. На пороге он обернулся и с веселой улыбкой сказал:
— Я попытаюсь! Даю вам слово! До свидания, шурин!
И исчез.
Через несколько минут после его ухода Жиль тоже покинул дом у крепостной стены и направился в «Королевскую шпагу». Давно у него не было такого мрачного настроения.
Внезапно его охватило сильное желание пойти к Анне Готье и, глядя в нежное лицо Мадалены, разобраться в том, что он услышал сегодня. Но он пересилил себя, теперь Мадалена должна стать для него только дочерью Анны, дочерью той, кто управляет его хозяйством от имени хозяйки, то есть Жюдит.
И так как теперь не оставалось никаких сомнений, что до конца своей жизни он связан с Жюдит де Сен-Мелэн, то, вернувшись в гостиницу, Турнемин велел принести себе бутылку рома и напился с горя.
ДРУГАЯ ДОРОГА
Анна де Бальби встала с дивана, на котором до этого полулежала, и подошла к окну. Ее темно-синее велюровое платье с горностаевой опушкой бесшумно скользило по ковру, а бледное лицо казалось отражением морозных цветов, распустившихся на стекле. Она молча смотрела на запорошенный снегом сад, а ее длинные тонкие пальцы машинально ощипывали увядшие цветы, склонившие головки в цветочной подставке севрского фарфора.
— Итак, — прервала она затянувшуюся паузу, — все решено? Ты уезжаешь?
Стоявший возле камина Жиль не спускал с нее глаз и не скрывал неожиданного волнения. Он с удивлением обнаружил, что прощальный визит вежливости потерял свою светскую условность, а эта женщина, так долго им презираемая, но желанная, нашла дорогу к его сердцу и заняла там значительно большее место, чем он предполагал.
— У меня есть поручение, которое я должен выполнить, — ответил Жиль. — И потом, у меня нет другого выбора.
— Из-за нее?
— И из-за нее тоже. Ведь несмотря ни на что она остается моей женой, и долг повелевает мне вырвать ее из той недостойной
— Да… но я думала… я надеялась… Зачем уезжать так далеко? Почему Америка? Ты же хотел приобрести бретонские земли?
— Да, но, к сожалению, сейчас это невозможно. Быть может, потом…
— Останься, по крайней мере, во Франции. У нас немало поместий, запущенных и заброшенных, где земля и крестьяне требуют хозяйского присмотра. Мы могли хотя бы изредка видеться… А теперь…
Она не смотрела на Жиля, но он чувствовал, как дрожит ее голос от невыплаканных слез. Медленно он подошел к Анне, обнял ее мягкие, дрожащие плечи.
— Анна! — сказал он нежно. — Не плачь, я не хочу, чтобы ты плакала, чтобы тебе было больно.
Я пришел сказать не прощай, а до свидания. Мы встретимся…
— Когда? Через много лет? Когда я стану старой и безобразной? Когда ты меня больше не захочешь?
Он повернул ее лицом к себе и поцеловал мокрые грустные глаза.
— Глупышка! Ты, конечно, когда-нибудь состаришься, но никогда не будешь безобразной. А я, я до самой смерти буду тебя хотеть, но мы, увы, увидимся значительно раньше…
— Увы? — переспросила она с упреком.
— Увы для короля. Я поклялся, что приду к нему по первому же его слову, где бы я ни был и что бы ни делал. Только ты и Винклерид будете знать, как позвать меня, если королю потребуется моя помощь. Я буду писать вам, тебе и ему.
Свет радости зажегся в темных глазах молодой женщины, она положила ему руки на плечи.
— Это правда? Ты напишешь?
— Слово чести! Я хочу, чтобы ты навсегда осталась моим другом, моим самым дорогим другом.
Жилю было достаточно лишь наклонить голову, чтобы найти ее губы. Миг спустя он уже нес ее, изнемогающую, в маленькую душистую спальню…
Разве это был не лучший способ попрощаться?
Когда час спустя он наклонился к ней для последнего поцелуя, Анна страстно обхватила руками его шею.
— Ты вернешься? Ты обещаешь?
— Я уже в этом поклялся.
— Тогда я буду тебя ждать. Но не слишком долго, не то я вполне способна сама пересечь океан, только чтобы увидеться с тобой.
Жиль нежно отвел ее руки и доверил молодую женщину очаровательному беспорядку ее постели. Он отбросил простыни и одеяла, чтобы ничто не мешало его взору насладиться великолепной наготой Анны.
— Не двигайся, — сказал он нежно. — Оставайся как есть. Такой твой образ я увезу с собой.
Он попятился к двери и мгновенно исчез. Почти бегом Жиль пересек салон, зажав уши, чтобы не слышать рыданий, которые преследовали его до самой лестницы.