Кредо Хамелеона

Аметист Андрей

— Я не могу это сделать. Понимаете? Просто не могу! — женщина была уже на грани истерики. — Если я это сделаю, то дух рода жестоко покарает меня.

— Ну, конечно можете, госпожа Жабина. Ваш муж мертв. Сыновей у вас нет. А это значит, что вы теперь полноправно распоряжаетесь всем имуществом рода. Но…

Он сделал долгую театральную паузу, заставляя и без того уже перепуганную и эмоционально опустошенную женщину, с ужасом в глазах, ждать его дальнейших слов.

— Но, если вам нужен стимул для принятия правильного решения,

то у меня есть для вас небольшой сюрприз. Глеб?

Очкарик, ну, тот из охранников, что чуть помельче остальных, запустил руку за пазуху и достал из внутреннего кармана пиджака какой-то странный плоский прямоугольник, небольшого размера. Он поднес его к лицу графини.

Из прямоугольника донеслись какие-то звуки и Елизавета Андреевна уставилась на замелькавшие на одной из его плоских сторон картинки.

Похоже какое-то устройство для передачи изображения на расстоянии. Что-то наподобие магического кристалла, что использовался в моем мире. Вот только там изображение было объемным и проецировалось в любую указанную точку в пространстве, а здесь оно плоское и отображается только на поверхности этого странного прямоугольника.

Интересно, что там показывают?

Я осторожно переместился чуть левее, обойдя холл по дальней стене и остановился так, чтобы мне было видно, на что так внимательно смотрела Елизавета Андреевна.

И то, что я увидел, мне совсем не понравилось.

Две девушки были привязаны к стульям в каком-то полутемном помещении, с грязным от времени и пятен крови кафелем на стенах. С потолка свисали цепи и какие-то крюки. Похоже, что девушек держали на какой-то скотобойне. В глазах у них был по настоящему животный ужас.

— Мила? Дарина? — графиня вырвала устройство передающее картинку из рук охранника, поднесла ближе, не веря свои глазам. — Что вы сделали с моими девочками?! Где они?!

Графиня вскочила с дивана и хотела кинуться на Аристарха, но, стоящий между ними очкарик, не дал ей этого сделать. Остановил дико кричащую графиню, перехватив за талию.

— Где?! Где мои девочки, мерзавец?! — ногти разъяренной Елизаветы Андреевны рассекали воздух в считанных сантиметрах от лица аристократа.

А тот, лишь улыбался, смотря на то, как запуганная до этого графиня, вдруг в одно мгновение превратилась в настоящую фурию.

— Елизавета Андреевна, сядьте.

Он дал знак охраннику. Тот оттащил женщину обратно и усадил на диван.

— Где мои девочки?! Что вы с ними сделали? — графиня снова вскочила, как только охранник перестал ее держать.

— Сидеть!!! — властный голос Аристарха Ивановича гулким эхом раскатился по поместью.

Елизавета Андреевна застыла на месте. Затем медленно опустилась на диван.

— Как видите, есть что-то и похуже, чем разгневать духа рода. Неправда ли? — Аристарх откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу. — С вашими дочерьми все в порядке, Но, будет ли с ними и дальше все в порядке, зависит только от вас.

Он

поднял руку вверх, покрутил указательным пальцем. По-видимому это был какой-то замысловатый знак охранникам, что стояли позади кресла. Потому, что один из них достал какой-то очередной прямоугольник и приложив к уху, начал по нему что-то говорить.

Картинка на прямоугольнике в руках охранника в очках сменилась. Позади привязанных к стульям девушек появился какой-то жирный мужик, в кожаном фартуке поверх голого, заплывшего жиром тела.

В руках у этого борова был длинный тесак, которым он демонстративно помахал перед лицами девушек, испуганно мычащих сквозь кляпы в их ртах.

— Вы же не хотите, чтобы помимо руки вашего мужа, в следующий раз вам принесли в свертке руку одной из ваших дочерей? — обратился Аристарх Иванович к графине.

— Нет. Прошу. Не делайте этого, — взмолилась в отчаянии Елизавета Андреевна. — Умоляю вас, не трогайте моих девочек.

— Подписывайте, — Аристарх Иванович кивнул на папку с документами, лежащую на столике.

Графиня, бледная от ужаса, дрожащими руками, открыла папку. Перевернула пару листов, пробежалась опустошенным взглядом по тексту. Закрутила головой в поисках, чем подписать.

— Глеб, подай даме ручку, — велел Аристарх очкарику. — Подписать документы.

Уточнил он, когда охранник достал из-за спины сверток. Глеб кивнул и, поправив очки на переносице, достал из внутреннего кармана небольшой стилус. Передал Елизавете Андреевне.

По всей видимости палочки для письма, ну или по-простому — стилусы, в этом мире называли ручками. Хотя, я пока не могу понять, какой ассоциативный ряд привел к такому странному названию.

Графиня занесла руку с зажатым между пальцами стилусом над листом бумаги. Замерла. Видно было что она колеблется. Борется внутренне сама с собой.

Заметив это, аристократ нахмурился и махнул одному из охранников. Тот что-то сказал в свой странный прямоугольник, опять приложив его к уху.

Жирный боров на картинке из устройства в руках Глеба, безумно ухмыляясь поднес свой огромный, весь в пятнах крови и зазубринах, тесак к предплечью одной из связанный девушек. Провел, слегка надавив, по коже. Из под зазубренного лезвия потекла струйка крови.

— Нет. Нет! — быстро заговорила графиня, видя происходящее. — Не надо!

Глубоко вздохнув, она зажмурилась и опустила руку со стилусом на бумагу…

Но, прежде чем она успела поставить роспись, массивные дубовые двери в поместье распахнулись и в холл вбежал…

— Ваше Сиятельство!

Запыхавшийся мужчина, в помятом и испачканном землей костюме, подбежал к сидящему в кресле аристократу. Согнулся, пытаясь отдышаться.

— Василий? Потрудись объяснить, что происходит? — строго взглянул на внезапного визитера Аристарх Иванович. — И что у тебя с лицом?

Я присмотрелся. О, так это же Василий Нестерович. Быстро он очухался.