Кремль 2222. Царицыно

Дашко Дмитрий

Наше оружие скрестилось. Мы оказались лицом к лицу. Морда у мечника была укутана на манер бедуина, сквозь грязные, пропитанные гноем и кровью тряпки, виден только злобный прищур нечеловеческих глаз. Раньше меня бы это смутило, но после столкновения с целым отрядом воинственных обезьян, я был готов к любому. Даже к встрече с инопланетным монстром из голливудского ужастика.

«Бедуин» злобно прошипел. Это было ругательство, но прозвучало оно на абсолютно неведомом языке.

– Сам такой, – сказал я и вспомнил о другом трофее – ножике.

Ты-то мне и нужен! В тело мечника

он вошел мягко, словно в масло. Ничего удивительного, когда знаешь анатомию, а она у «бедуина» оказалась вполне гуманоидной. Урод сдох моментально. Подбирать его меч было некогда: девушке пришлось совсем уж несладко – она по-прежнему билась с превосходящим врагом, и уже порядком сдавала.

Я рубанул по стоявшему спиной врагу, не рассчитывая снести тому голову. Сабля была слишком тупа для этого. Однако удара хватило, чтобы он схватился за шею, из которой фонтаном хлестала кровь: я перерубил важную артерию. Стало ясно: этот уже не жилец.

С оставшейся троицей разобраться было не в пример легче. Я зарубил одного, а девушка весьма эффектно отправила к праотцам парочку, действуя очень жестоко, но наверняка. Не знаю, кто был её учитель, я бы не отказался взять у него несколько уроков. Век живи, век учись.

Девушка утёрла пот со лба, смахнула длинную прядь чёрных волос, застилавших её лицо, и повернулась ко мне, оказавшись смуглой красоткой восточного типа: миниатюрной, слегка скуластой, с красивыми миндалевидными глазами.

Она по-мужски протянула руку:

– Спасибо, незнакомец! Без твоей помощи я бы ни за что не отбилась от дампов.

В тот момент я пропустил мимо ушей незнакомое слово. Дампы, подумаешь. Ничего удивительного!

Я пожал её крепкую ладошку и улыбнулся с таким видом, будто занимаюсь спасением красавиц каждый день сразу после завтрака.

– Не за что. А то, что мы незнакомы, легко исправить. Меня Игорем зовут, – представился я.

– Буду знать, – задумчиво протянула она.

– Осталось только выяснить твоё имя, – заметил я.

– Данара.

– Красивое, – сказал я.

– На ваш язык оно переводится как Талисман, – пояснила девушка и вдруг посмотрела на меня так, что душа, замёрзшая со дня измены жены, вдруг стала мягкой и податливой словно воск.

Я позволил себе расслабиться. Это стало для меня горьким уроком. Красивые девушки способны на многое. Например, на то, чтобы вырубить слегка поплывшего и много возомнившего о себе волкодава.

Сознание вновь отключилось. Падая в забытьё, я успел с горечью подумать, что в последнее время мне катастрофически не везёт в общении с прекрасным полом. Вот и помогай после этого людям!

Глава 6

Голова раскалывалась, кто-то сверлил в ней дырки и сжимал мозги клещами. Я застонал.

– Уже очухался? Что, болит небось, парень? – участливо сказал чей-то голос.

Я дёрнулся, попытался встать.

– Да ты лежи, отдыхай, – снова произнёс невидимый некто.

– Где я?

– Да у меня в повозке, – добродушно рассмеялся он.

Я потихоньку разлепил заплывшие глаза и увидел говорившего. Это был мужчина лет пятидесяти, правивший кем-то, что я сначала принял за лошадь.

Возница

сидел вполоборота, гривастый, давно нечёсаные волосы торчали пучком во все стороны, под стать была и борода: окладистая, как у Льва Толстого на фотках из учебника литературы и при этом спутанная и неряшливая. Одет в толстый серый кафтан (на ум сразу пришло слово домотканый: ни одна фабрика не станет шить такое), подпоясанный кушаком. Не удивлюсь, если на нём подобающего покроя штаны, а на ногах лапти. Может, отшельник, раскольник-старовер или российский вариант американских амишей [5] ? Сект всяких хватает, даже в наших краях. С другой стороны – а что ему делать в Москве? Народ смешить?

5

Амиши – представители религиозного направления, не желающие принимать многие современные технологии. И хотя это движение возникло в Европе, в настоящее время подавляющее большинство амишей проживает в США и Канаде.

– Простите, как вас зовут? – снова заговорил я.

– Ишь, предупредительный какой! На «вы», понимаешь, обращается, – засмеялся возница. – Будто я боярин али сам воевода! Давай, милчеловек, по-простому, на «ты»… А кличут меня Степанычем. Так и зови. Меня тут каждая крысособака знает.

– Кто-кто? – не въехал я.

Причём тут крыса или собака?

– Тебя что, молодой да ранний, совсем по башке приложили? – удивился Степаныч. – Память отшибли, да? Крысособак не знаешь…

– Может быть, – неопределённо протянул я, понимая, что в моих обстоятельствах не стоит раньше времени раскрываться. Надо выудить из словоохотливого мужичка как можно больше информации, чтобы прийти к выводам.

– Кто ж тебя приложил так?

– Девка одна, – признаваться было обидно, но я пересилил мужскую гордость. – Данарой зовут. Знаешь такую, Степаныч?

– Девок много, – хмыкнул тот.

– На азиатку смахивает. Казашка или калмычка, а может и бурятка… Худенькая, с виду ветер дунь – так снесёт, но дерётся как Брюс Ли.

– Не ведаю такую. И Брюса твоего тоже не знаю. Оно, конечно, девки наши сами за себя постоять могут, но они у нас кровь с молоком. Ежли наша, царицынская, по башке даст, так та сразу в штаны провалится. И имена наши другие имеют. Ты случаем не ослышался: может не Данара то была, а Даринка? У моего соседа так дочку кличут. На выданье она, кстати. Огонь, а не девка! – причмокнул Степаныч. – Уж коли взгреет, так взгреет! Мало не покажется.

– Ладно, Степаныч, проехали.

Голова постепенно прояснилась. Кем бы ни была загадочная Данара, но врезала она мне профессионально. Только чтобы в отруб ушёл, при этом не покалечила. Репа поболела, на этом всё неприятное закончилось. Разве что неприятный осадочек остался, да мне не привыкать.

Теперь я смог присесть и осмотреться.

Телега Степаныча ничем не отличалась от тех, что я преимущественно видел в кинолентах и музеях. В деревнях такого раритета не найдёшь. Для мягкости насыпана соломка, поверх настелена рогожа, неприятная на ощупь.