Кремль 2222. Край вечной войны (сборник)
Шрифт:
Только Воздесь-то умный, не то что я. Он меня провел через поля смерти, так что и живыми вышли, и даже волос с нас не упал. Уж потом мы корч нашли. Лежит себе, светится голубым. Ну точно шар какой. Я в руки-то его взял. Тяжеленный!
– Дед, а где сейчас этот корч?
– Так здесь он! Мне Воздесь и говорит тогда: ты съешь его, так и не потеряешь. Я и съел. Ох и плохо мне было! Помираю, думал. Однако ж, не помер. Так корч теперь внутри меня. Я как оклемался малешко, так и чудо-то и случилось. Мы тогда через болото шли, а на кочке малец стоит, лет пяти, и плачет. Как, говорю, попал-то сюда? Так, отвечает,
Сидящие у костра гости в камуфляжной форме с удивлением переглянулись. А дед продолжал вещать.
– Уж потом мы сюда дошли, я ж костер и развел. Щепок мне Воздесь помог собрать, плюнул я на них, костер и загорелся. Ни дров, ни угля не надоть, только посмотреть на дрова пристально надобно перед тем, как плевать. Тогда огонь долго гореть может, и тепло от него хорошее.
Один из маркитантов недоверчиво хмыкнул.
– Да ты зря, внучок, не веришь. Оно так и есть.
Гостям, похоже, надоело слушать бред старика, к костру которого они вышли, заплутав в яузских болотах.
– Дед, к тебе люди последний раз когда заглядывали? У тебя пожрать есть чего? – поинтересовался старший.
– Ой, давно заглядывали. А пожрать есть, конечно. Мяса тут много лишнего остается. Я ж старый стал, много-то мне не съесть.
– Протухло небось мясо твое, дед?
– Отчего же протухло? В здешней земле завсегда холод есть, в ней и храню. Как свежее!
– Доставай, готовь. С твоими баснями жрать захотелось.
Дед, кряхтя, встал и поковылял к тайнику с мясом. Маркитанты же завели тихую беседу между собой:
– Не нравится мне этот старый козел, – сказал один. – Что-то мелет языком, уши вянут. Грохнуть бы его надо. Чисто на всякий случай.
Старший группы кивнул:
– Согласен. Пусть покормит, а потом однозначно грохнем.
…Старик суетился у костра, нанизывая мясо на прутики. Когда мясо было водружено над костром, дед продолжил рассказ:
– Что-то вы, внучки, смурные какие-то. Радоваться жизни надо. Живые вы пока что, а это радость великая! Не всем такое счастье. Как мы тут поселились, пришли нео. Давай тут хозяйничать у меня. Говорю им, ребята, у вас же такие ноги сильные, крепкие, зачем вы так хулиганите?
– И что тебе ответили нео? – ехидно поинтересовался один из гостей.
– Да что ж тут ответишь? Промолчали они. Шамы приходили еще, после нео. Какие глаза-то у шамов, мать моя женщина! Особливо у того, что трехглазый был. Кракша так и сказал: «Вот бы мне такие!» Н-да… Кио был у меня в гостях, один всего, правда. Осмы заходили, вормы наведывались, правда никакого прибытку с них. Вот уж чудес бесполезных матушка природа натворила!
Возле костра распространялся дурманящий запах жареного мяса. Гости уже сглатывали слюну.
– Ох, заболтался я, – спохватился дед. – А мясо-то и готово уже!
Он постучал палкой в алюминиевую тарелку.
– Кракша, Воздесь, ужинать!
Никто не отозвался. Маркитанты пожали плечами и принялись уплетать вкусное, горячее мясо.
– Ешь, Кракша, ешь, – приговаривал дед.
Старший поднял глаза на старика.
– Ты,
– Так и не видит никто Кракшу, – вздохнул старик. – Его и Воздесь не видит. И Кракша Воздеся не видит. Они ж тока через меня парой слов и перекидываются. Вот последний раз заходили люди в гости ко мне. Тоже говорят, с кем это ты разговариваешь? Да как я им расскажу, непонятливым, что не могут ни Воздесь, ни Кракша ни с кем говорить? Чтоб говорить, тело нужно, а когда тела нет, как разговаривать-то? Вы, внучки, прям так на тех похожи, которые до вас приходили. И вещи хорошие у вас, как и у них, знатные вещи. У вас вон на пальцах что это блестящее такое надето?
– Это кольцо легионера, дед. Такое только у лучших воинов нашего клана есть.
– А и не правда твоя! У меня такое тоже есть!
– Врешь ты все дед. Не может у тебя кольца легионера быть.
Откуда-то из-за пазухи дед вытащил веревочку. Легкий серебряный звон раздался над костром. Двенадцать колец были на той веревочке.
Дед протянул свою коллекцию старшему группы. Тот взял связку колец… и выронил палочку с недоеденным мясом. Глаза его округлились. В следующее мгновение старший группы уже держал в руках автомат, мгновенно сняв его с предохранителя.
– Старый козел, быстро говори, откуда у тебя это, если жить хочешь! Где эти люди?
Ствол автомата смотрел в живот деда. Остальные легионеры отложили еду. Кто вытащил меч, а кто, по примеру старшего, направил на старика автомат.
– Внучки, так я ж и говорю. Жить не особо хочу, а приходится. А гости эти, они все здесь остались. Все здесь.
– Слышь ты, крысопес вонючий, это кольцо моего брата, который пропал год назад, – прорычал старший группы. – Где он, говори?!
– Да здесь он! – радостно сообщил дед. – Что ж вы все злые такие? Пойдем, покажу!
Маркитанты цепью двинулись за дедом, держа его на прицеле. На поляне было темно. В свете луны угадывались только смутные тени.
– Сейчас я… – проговорил старик.
В темноте послышался смачный плевок, следом за ним, будто по волшебству, вспыхнул костер, за ним другой, третий. Дед шел по кругу и плевал на дрова, сложенные по краям круглой поляны. Едва заметная вспышка – и тут же над кучей корявых сучьев появлялось ровное, высокое пламя, будто костер горел уже давно.
Посреди поляны лежали два тела – взрослого человека и ребенка. Но что-то с ними было не так… Присмотревшись, маркитанты поняли – тела были сшиты из разных частей. Волосатые ноги выглядели как лапы нео. Расплющенный блестящий череп взрослого, похоже, когда-то принадлежал кио, а голова ребенка, похоже, была отрезана у зародыша нео, вырванного из чрева матери. На месте глазниц трупов грубыми нитками были вшиты огромные глаза шамов.
– Нам ох как сердце хорошее нужно. И спинной мозг еще. Это для Кракши. Для Воздеся много чего еще нужно. Твой брат, кстати, очень Воздесю пригодился. У него много чего хорошего было. Вот у тебя, – старик показал на одного из легионеров, – уж больно кожа на лице хороша. А у тебя, – показал он на командира, – ухи знатные. Всем ухам ухи! Если бы Кракше…
Разглагольствования старика прервали несколько длинных автоматных очередей, слившихся в одну. Брызнула кровь, черная в свете ближайшего костра. Деда разорвало пополам.