Кремль 2222. Край вечной войны (сборник)
Шрифт:
Дампы отличные бойцы. Еще никому из вест-вормов племени Острозубов не удавалось справиться даже с двумя. А ко мне приближаются трое.
Они все ближе.
У одного шестопер, у второго топор. И их прикрывает тварь с арбалетом.
Это конец. Их не одолеть. Даже если я попаду последним болтом (что сомнительно, ведь из арбалета я стреляю так себе), то останется еще двое.
Не хочется умирать…
«Никому не хочется! А кто ж нас спрашивает?!» – усмехнулся я и поднялся в полный рост.
Вдох.
Выдох.
Смирение.
Фирменная улыбка-оскал.
Несколькими часами ранее
– Рив! А попрощаться?
Я оглянулся:
– Да брось, чего прощаться-то? Мы ж ненадолго. Раз-бац – и дома! День максимум.
– Не! Давай, иди сюда.
Я поморщился. Не люблю, знаете ли, эти долгие прощания. Вроде и уходишь-то на чуть-чуть, а провожают, как будто я в Кремль собрался! Не, ну с Кремлем это я перегнул, конечно! Метафору подпустил, так сказать! Чё я, двинутый, что ли? Туда идти не ближний путь! Это ж… ну… далеко, короче! Мы-то ж, считай, в Крылатском, так? Вооот. Это получается, топать и топать! К тому же, как-то еще вестов (чтоб их болотный кашель хватил!) обойти нужно! Не, я не двинутый.
Закинув чо-ко-ну за спину, я подошел к сестренке. Красавица она у меня, загляденье прямо! Шерстка желтая, ворсинка к ворсинке, блестит лучше золота! Клычки белые, торчат ровно настолько, насколько надо, а не как у некоторых – отрастят себе, прямо не клыки, а косы целые! С конечностями тоже все в порядке – две руки, две ноги. А то бывает, вон как у деда Джереми – ноги три, а рук четыре. Не, ну то есть это сейчас у него четыре. Раньше-то пять было, да одну какой-то придурок из Пегих Собак отрубил. В общем, красота у меня, а не сестренка!
Она прижалась к моей груди, уткнулась носиком в грубую кожу куртки.
– Возвращайся скорее, Рив. Я так волнуюсь. Ты ведь один у меня.
– Не, ну ты чего, а, Хлой? Каждый раз ведь чуть не плачешь! Сколько тебе говорил, нормально все будет! – Я смягчился. – Ну, все, хорош сырость разводить! Я вернусь. Обещаю.
Она улыбнулась, старательно сдерживая слезы:
– Удачи тебе.
Сзади раздался окрик:
– Рив! Ну, ты, мазафака, где там уже?
Я потрепал её по шерстке, подмигнул и направился к другим охотникам.
– Да, Рив. Ну она и боязливая у тебя! Мы ж за папоротником идем, а не воевать!
Я лишь развел руками. Ну а что поделаешь?
– Уж какая есть, Бау. Вообще, кто бы говорил! Себя вспомни, когда Вау убили.
Бау тут же помрачнел.
– Так это ж брат мой! Да что там брат?! Это ж часть меня, факинг шит! И его убили, сволочи! А ты живой, между прочим, мазафака!
– Ладно, хорош вам, – сказал Кларки. – Идти пора уже.
Мой дружок Кларки, в отличие от меня и Бау, ничем не отличается от всего остального племени. У него все, как у остальных, – с ног до головы покрыт коротким ворсом, вместо ногтей – когти, изо рта торчат клыки, лицо вытянуто и напоминает нечто среднее между лицом хомо и звериной мордой.
А вот Бау не такой.
Начнем с того, что на нем нет шерсти! То есть вообще!
Бау вырос громадным, футов семь, мускулистым, а главное, быстрым. Многие при таких размерах страдали бы медлительностью, но вот Бау был чертовски быстр! Не, а чё? Жить захочешь, еще не так раскорячишься!
Бау был чернокож. Мне рассказывали, что среди наших предков были черные. Но чтоб вот так, своими глазами!
И вдобавок ко всему этому у Бау было две головы. Там, откуда у нормальных вест-вормов растет шея, у Бау росло две. И голов на них тоже было две. Причем, что интересно, мыслили и говорили они совершенно самостоятельно! То есть, голов две, сознания два… а тело одно! Ох, как уж они за это тело спорили! Ужас! Бывало, возьмут да набьют друг другу морды. Один левой рукой, а другой – правой. Даже звали их в те времена по-другому – Бау-Вау.
А потом Вау убили в стычке с Туманными Копьями. Стрела попала ему в глаз и вышла из затылка.
Так что теперь моего дружка зовут просто Бау. Но голов у него по-прежнему две, только одна высохшая и сморщенная.
Бау нежно погладил голову своего брата, чуть наклонил её и поцеловал, куда-то в район глаза. Там все так сморщилось, что хрен разберешь, где глаз, а где нос… ну, или ухо, там…
– Так что ты давай не наезжай на брательника! Понял, Рив?
Я миролюбиво выставил руки ладонями вперед:
– Все, молчу-молчу.
– Ну, вы наговорились там? – снова подал голос Кларки. – Мож, все-таки за папоротником сходим, факинг шит! Охотнички, блин!
Он раздраженно сплюнул и, не глядя на нас, зашагал в сторону Затона.
Я миролюбиво ткнул Бау кулаком в плечо, а он в ответ провел по корпусу серию ударов, которые я легко блокировал.
– Ну, Кларки и брюзга! Ладно, погнали уже.
Речной папоротник.
Его еще называют Серебряным. Во-первых, потому, что он растет по берегам Реки, около Серебряного Бора, а во-вторых, за его уникальность. По-особому приготовленные листья речного папоротника обладают одним очень интересным свойством – отвар из них окрашивает все в цвет серебра. На первый взгляд это не так уж и важно. Ну, окрашивает и окрашивает, забавно, конечно, но, в общем-то, бессмысленно.
Но это не так.
Сок папоротника очень помогает нашим оружейникам. Все-таки бронь, или топор, или меч, покрытые папоротниковым соком, смотрятся куда выигрышнее своих аналогов. Что, естественно, делает их куда дороже, а это, в свою очередь, делает нас куда счастливее. И неважно, что качество у наших мечей чуть хуже, чем у соседей, зато они блестящие и красивые. Маркитанты готовы платить за это немалые деньги. Тьфу, идиоты.
И вторая причина, из-за которой папоротник так ценен.
Деньги. Представьте – вы делаете монету из обыкновенного железа. А потом покрываете её соком папоротника! Не отличишь! Не, отличить, конечно, можно, но не всякий сможет.