Кремль
Шрифт:
Сахалин стонал под ударами внезапного циклона. Дорога была блокирована снежными заносами. Железнодорожное сообщение тоже остановилось. В машинах и поездах оказались отрезанными от внешнего мира сотни людей. На острове объявили режим чрезвычайной ситуации. Губернатору докладывали: если дорожные службы не освободят дорогу от снега и наледей, то через несколько часов кончится топливо и люди начнут замерзать в машинах, превращающихся в ледяные железные гробы.
Пока ситуация только ухудшалась. Мокрый снег налипал на провода, грозил в любой момент прервать связь и электроснабжение.
–
– Лишь бы расчистили дорогу. Тогда доберемся до моего друга. У него в доме автономное электричество. Не замерзнем.
– А если не расчистят? Что мы будем делать?
– Согревать друг друга, – попробовал отшутиться Громов, хотя у него кошки на сердце скребли.
«Это плата за нашу измену Игорю, – думала Марика. – Господь не прощает предательства. И зачем мы сюда приехали!»
Машину вдруг резко закачало из стороны в сторону, словно невидимый великан хотел разломать ее скрюченное тело и впустить внутрь жесткие комья снега.
– Ой, что это? – вскрикнула Марика.
– Не хочет уходить Дедушка Мороз. Природа беснуется, – отозвался Петр.
«Он думает о том же, что и я. Жалеет о нашей измене. Господи, прости нас!»
В машине становилось все холоднее. Страх смешивался с мокрым воздухом, висящим густыми пластами.
Громов угрюмо молчал, вслушиваясь в шипящее радио, и крутил ручку настройки. Попадались в основном любительские «дикие» станции, которых на Сахалине великое множество. Люди словно пытались докричаться друг до друга через воющее пространство. На местной радиоволне надрывался знакомый с детства голос Владимира Высоцкого:
Возвращаются все,кроме лучших друзей,кроме самых любимыхи преданных женщин.Возвращаются все,кроме тех, кто нужней.Я не верю судьбе,а себе еще меньше...Громов еще больше нахмурился и выключил радио. У Марики стали неметь руки.
Глава 29
Нулевой вариант
– Поживешь среди дегтя – поневоле запачкаешься, – объяснил мне Джон. – Эта бедная, старая, невинная птица ругается, как тысяча чертей, но она не понимает, что говорит. Она ругалась бы и перед Господом Богом.
Воронов неожиданно спокойно воспринял сообщение о провале операции в Томске. Ему не обязательно было отчитываться и тем более извиняться перед Моревым. Ну упустил Марику и окончательно развязал руки Ратову. Печально, конечно, но не смертельно. Пострадали его сотрудники. Какой-то «перец» их сильно избил и нанес увечья. Ничего, оклемаются. Знают, на что шли. Работа сопряжена с риском – за это им и платят.
Хуже было другое. Его давний конкурент Стельмах, уже возмущавшийся, что варяги лезут на чужую поляну, предпринял жесткие меры. Не стал договариваться, сглаживать углы, а послал своих людей на силовую разборку. Еще хорошо, что так обошлось. Если бы не вмешательство незнамо откуда появившегося бэтмена, дошло бы до перестрелки. Тогда считали бы не раненых, а убитых. Только выпусти джинна из бутылки. Дальше – хуже, столкновения могли бы добраться и до Москвы. Конкуренты совсем обнаглели.
В общем, печально! Судя по всему, Стельмах и ему подобные считают, что Воронов утратил былое влияние и его можно топтать. Процесс пошел!
Морев с его махинациями, вся эта история с беглой девчонкой и упрямым Ратовым – только эпизоды. Основные неприятности впереди.
«Нужно рвать с Моревым, пока не поздно, – решил Воронов. – А вот как реагировать на выходку Стельмаха? Сделать вид, что все нормально? Дескать, всякое бывает, договоримся между своими?..»
Воронов продолжал сомневаться и мучиться, когда адъютант доложил, что ему звонят из прокуратуры.
– Добрый день, – раздался в трубке молодой и, как показалось Воронову, довольно наглый голос. – Следователь по особо важным делам Карпов. Вы к нам зайдите завтра к девяти утра. Есть вопросы.
Воронов даже не успел ответить, как в трубке раздались протяжные гудки.
«Этот Карпов не сомневался, что завтра увидит меня в своем кабинете. Раз вызывает, значит, для этого имеются веские основания. А там посмотрим, можно и в камеру угодить...»
В глазах у Воронова потемнело, и он достал из шкафа бутылку дорогого коньяка. Самое время расширить сосуды. Выпив рюмку залпом, закусил шоколадной конфетой. Оценивающим взглядом посмотрел на коньяк и все же убрал его обратно – подальше от соблазна. Щеки раскраснелись. Брови угрожающе полезли вверх. Вот-вот родятся полезные мысли. Не из таких переделок выползали.
– Товарищ генерал, – вновь заглянул в кабинет удивленный адъютант. – Морев приехал.
Решение созрело у Воронова в ту минуту, когда Морев входил в его кабинет. Старый как мир прием должен сработать и на этот раз.
– Не дождался новостей. Ни хороших, ни плохих. Поэтому решил сам приехать, – объяснил Морев свое неожиданное появление.
– Я как раз собирался звонить и просить о встрече, но вы опередили, – с достоинством сообщил Воронов.
– Что с Ратовым? Не удалось его переубедить? – игнорируя дипломатические ухищрения, спросил недовольный Морев.
– Ратов – десятое колесо в телеге. Я и раньше сомневался, стоит ли тратить на него время, а сейчас получил занятную информацию. Раскрывает истинную подоплеку. – Воронов говорил с убежденностью честного, искренне негодующего человека, хотя придумал версию несколько секунд назад.
– А в чем дело? – насторожился Морев.
– Ратов на содержании у Лабинского. Они специально так придумали – подрядить Ратова, чтобы он сопротивлялся предложениям «Ферросплавов». Таким образом, поставить вас в безвыходное положение и заставить присоединиться к позиции Лабинского.