Кремлевские «принцессы». Драма жизни: любовь и власть
Шрифт:
О тебе я слышала от молодой интересной женщины, что ты выглядишь великолепно, она тебя видела у Калинина на обеде, что замечательно был веселый и тормошил всех, смущенных твоей персоной. Очень рада.
Ну, не сердись за глупое письмо, но не знаю, стоит ли тебе писать в Сочи о скучных вещах, которых, к сожалению, достаточно в московской жизни. Поправляйся. Всего хорошего.
Целую.
Надя.P. S. Зубалово абсолютно готово, очень, очень хорошо вышло».
И. В. Сталин Н. С. Аллилуевой
8 октября 1930 года
«Татька!
Получил
Ты что-то в последнее время начинаешь меня хвалить. Что это значит? Хорошо или плохо?
Новостей у меня, к сожалению, никаких. Живу неплохо, ожидаю лучшего. У нас тут испортилась погода, будь она проклята. Придется бежать в Москву. Ты намекаешь на какие-то мои поездки. Сообщаю, что никуда (абсолютно никуда!) не ездил и ездить не собираюсь.
Целую очень много, крепко много.
Твой Иосиф».И. В. Сталин Н. С. Аллилуевой
9 сентября 1931 года
«Здравствуй, Татька!
Как доехала, обошлось без приключений? Как ребятишки, Сатанка?
Приехала Зина (без жены Кирова). Остановилась в Зензиновке – считает, что там лучше, чем в Пузановке. Что же, очень приятно. У нас тут все идет по-старому: игра в городки, игра в кегли, еще раз игра в городки и т. д. Молотов уже успел дважды побывать у нас, а жена его, кажется, куда-то отлучилась.
Пока все. Целую.
Иосиф».Н. С. Аллилуева И. В. Сталину
12 сентября 1931 года
«Здравствуй, Иосиф!
Доехала хорошо. В Москве очень холодно, возможно, что мне после юга так показалось, но прохладно основательно.
Москва выглядит лучше, но местами похожа на женщину, запудривающую свои недостатки, особенно во время дождя, когда после дождя краска стекает полосами. В общем, чтобы Москве дать настоящий желаемый вид, требуются, конечно, не только эти меры и не эти возможности, но на данное время и это прогресс.
Улицы Москвы уже в лучшем состоянии, местами даже очень хорошо. Очень красивый вид с Тверской на Красную площадь…
Посылаю тебе просимое по электротехнике. Дополнительные выпуски я заказала, но к сегодняшнему дню не успели дослать, со следующей почтой получишь, то же и с немецкой книгой для чтения – посылаю то, что есть у нас дома, а учебник для взрослого пришлю со следующей почтой.
Обязательно отдыхай хорошенько, и лучше бы никакими делами не заниматься.
Звонил мне Серго, жаловался на ругательное твое письмо, не то телеграмму, но, видимо, очень утомлен. Я передала от тебя привет.
Дети здоровы, уже в Москве.
Желаю тебе всего, всего хорошего.
Целую.
Надя».Все вырублено. Подавлено. Уничтожено.
Брат Павел
В тридцать один год у Надежды Аллилуевой начался климакс. Врачи Германии, куда она ездила лечиться, старательно боролись за ее здоровье, но лишь разводили руками, выписывая самые дорогие лекарства. Можно ли говорить о том, что молодая женщина столкнулась с редчайшей психологической травмой? Возможно, дело было в нежелании любить.
Нежелание любить? Надежда
Кстати, именно Павел и советовал Надежде задуматься о том, чтобы обзавестись личным оружием, после того, как однажды увидел у нее на запястьях синяки.
Они сидели на веранде, и, когда Надя потянулась за кусочком сахара, из-под длинных рукавов вдруг показались уродующие руки синяки. Павел скрипнул зубами:
– Опять твой?
Надя покраснела и быстро одернула рукава.
В 1930 году у Надежды появился пистолет.
Она тогда была в Германии, и Павел принес ей нечто, замотанное в шелковый шарф.
– Книга?
Глаза Нади обрадовано вспыхнули. Павел скептически фыркнул.
– Жития Святых, сестренка, – ответил он и сдернул шелковый платок.
Вальтер блеснул матовым блеском. Черный, ощетинившийся, очень маленький, но смертельно разящий, он лежал на столе, как уродливый младенец, к которому страшно было прикоснуться.
Надежда чуть слышно вздохнула и накрыла пистолет своей ладошкой.
Павел хмуро посмотрел на нее и сел в кресло:
– Не глупи, ты же понимаешь, что это просто на случай самообороны.
– Думаешь, мне позволят обороняться?
Улыбка у молодой женщины была очень грустной. Павел чертыхнулся тогда (это рассказывала няня его детей, возвращавшаяся в то утро с прогулки и видевшая эту сцену) и поругался на сестру.
Павел – мягкий, деликатный человек – от бессилия всегда ругался. Только что толку было от его ругани? Надя была очень сильной, и поэтому она взяла пистолет, пообещав, что будет осторожной.
В 1932 году был юбилей Октябрьской революции. В Кремле состоялось торжество. И официальная часть, присутствие жен на которой было обязательным по протоколу. Надежда как раз вернулась из Германии, с очередного курса лечения. Врачи выражали какой-то оптимизм, но Аллилуева только смеялась в ответ на их заверения. Ей хотелось одного – уехать подальше, а тут она вернулась и попала, как Чацкий, «с корабля на бал». Не успела она распаковать сумки, как к ней с визитом явилась жена Молотова. Нужно было принимать гостью.
Полину Молотову Надежда не очень жаловала, поскольку Полина могла говорить исключительно о двух вещах: мужчинах и тряпках. Тряпки Аллилуеву интересовали мало, а вот мужчины иногда вызывали интерес. Но никогда в физическом плане. Только платонически. Желательно было, чтобы их звали Джордж Гордон Байрон, но, на худой конец, можно было ограничиться местными новостями. С возрастом Надя стала немного саркастичной. Она внимательно слушала и иногда выдавала убийственные комментарии, от которых краснела охрана.