Кремлевские «принцессы». Драма жизни: любовь и власть
Шрифт:
– Эй, выпей вина.
– Я тебе не «эй», – сухо ответила Надя и поднялась из-за стола. Сталин поднялся за ней, нагнал почти на выходе и что-то горячо зашептал на ухо. Судя по хищному выражению на его лице, он говорил то, что слышать молодой женщине было омерзительно. Она побледнела, беспомощно взглянула на сидящих за столом и опрометью кинулась вон из зала.
Слов Сталина никто не слышал, но по реакции его жены было ясно, что он в очередной раз допустил грубость.
И теперь рассмотрим этот факт с точки зрения психологии отношений: муж – жена – ссора. Не в первый раз. И не во второй.
Надежда сбежала по ступеням вниз,
Ее хоронили на Новодевичьем кладбище. Вообще-то, это было нарушением всех традиций, но Сталин настоял. После смерти жены он словно постарел. У него стали трястись руки. И появились проблемы с сердцем.
Каролина Тиль обнаружила труп утром. Надежда не позвала ее, как обычно, и Каролина вошла в комнату. На Наде было вечернее платье. Она полулежала в кресле. У ее ног валялся тот самый вальтер, подаренный братом Павлом.
Что же произошло той ночью? Что побудило женщину выстрелить в себя? Климакс? Депрессия? Или в комнате был убийца, поджидавший, когда Аллилуева вернется домой? Формально причин для преднамеренного убийства во время следствия не выявили. А неформально это дело и не могло получить широкую огласку, если бы не одно обстоятельство: Сталин не очень тщательно скрывал то, что его жена покончила жизнь самоубийством. Он равнодушно прислушивался к совету замять историю, молча кивал и сжимал в руке предсмертное письмо жены. Пустым взглядом смотрел на Клима Ворошилова и кивал, когда тот говорил «замни», потом оборачивался к Молотову и снова равнодушно кивал, когда тот советовал «замни». В газетах, конечно, написали о том, что смерть наступила в результате остановки сердца, но почему-то в это верили только официальные лица. Кто-то пустил слух, что Надя покончила жизнь самоубийством. Называли и модель пистолета. И время. И дату. И даже причину – неразделенная любовь.
В историю уставшей женщины никто не верил. А уж в то, что последние слова в письме были «Прости. Надя», верить просто никто не хотел. Но ведь, говорили, Сталин так держался за гроб, когда проходила церемония прощания, так сжимал дрожащими пальцами кумачовую ткань, которой был обтянут гроб, так неистово шептал по-грузински «Что же ты наделала?..», что, наверное, можно было поверить в то, что речь идет о семейной драме.
А на самом деле за гробом шел Алексей Сванидзе. Издалека он был очень похож на Джугашвили, и все газеты кричали о том, что Сталин передумал и явился на похороны.
Но Сталин не был на похоронах. Более того, он запретил говорить детям, что их мама умерла. Лишь спустя пять лет Светлане рассказали, что мамы больше нет. Ровно столько понадобилось Сталину, чтобы избавиться от навязчивых воспоминаний о предавшей его жене.
Странное дело: Сталин никогда не думал, что это он предал Надежду. Что это его слова и поступки причиняли ей боль. И это ему она уже долгие годы не могла просто почитать сонеты Шекспира.
Когда Каролина Тиль обнаружила
– Буду.
Через час он приехал вместе с Молотовым. В комнату они не заходили, а просто прошли к Сталину. Иосиф Виссарионович, по словам охраны, появился почти под утро и просил его не будить, но Ворошилов отстранил рукой охранника, постучался и вошел. Через несколько мгновений в комнате раздался сдавленный вопль.
Надежде Аллилуевой был всего тридцать один год, когда она покончила жизнь самоубийством. Ее смерть стала началом эры первых леди Советского государства. Не прославившись ничем при жизни, после смерти Надежда была увековечена всеми, кому не лень было попытаться разложить ее жизнь, как колоду карт. Но пасьянс первой леди оказался таким трудным, что загадка ее кончины так и осталась неразгаданной.
Полина Молотова: Жемчужина, которую любил Сталин
Красивая. Обаятельная. Преданная делу партии. Женщина с удивительным именем Жемчужина даже на вопрос: «А если надо будет развестись по идеологическим соображениям?» отвечала с мягкой улыбкой: «Если это нужно партии, разведусь».
Улыбка у Жемчужины, больше известной как Полина Молотова, была удивительная: ясная и в то же время очень вызывающая, откровенная, призывная.
Сталин не смог устоять.
А потом злился на нее, на себя, на Молотова и подписывал приказ об аресте Жемчужины. Подписать смертный приговор не решился.
Любил, мстил, ненавидел. Но не сломил.
Перл
Перл – так звали девочку, родившуюся 27 февраля 1897 года в уездной деревеньке под названием Пологи Александровского уезда Екатеринославской губернии, населенной в основном еврейскими семьями – была с детства очень красивой.
Еврейские дети, надо отметить, вообще отличаются красотой, и, бывает, идешь по улицам Иерусалима (современного, я имею в виду) и диву даешься: ну что за выразительные глаза, что за пушистые, словно ангельские, кудряшки, что за длиннющие ресницы!
Ловлю всякий раз себя на том, что, разинув рот, рассматривать детей не очень удобно, конечно. Я даже начинаю озираться, не смотрит ли кто, как взрослый мужик хлопает глазами, завидев очередного малыша, но удержаться не могу. Просто очень красивые дети…
Есть история такая. Или анекдот, уж не знаю. Бабулька из соседнего подъезда рассказывала. Старушка одна гуляла по Летнему саду, ну и, притомившись, почувствовала, как на нее какая-то тоска накатила, волнение и даже прихватило сердце. Так вот, бабуля приостановилась где-то, присела на скамеечку и отдыхает. На глаза уже слезы навернулись, эмоции какие-то, воспоминания. И вдруг к ней ребеночек подходит (приехали бывшие питерцы из Израиля к родителям внуков показать) прикоснулся к бабуле ладошкой и говорит:
– Бабушка, не плачь. Все будет хорошо.
Бабуля взглянула на малыша и едва не обомлела: ну вылитый ангел! Волосики светлые, глаза красивые-красивые и взгляд серьезный, проникновенный.
– Ты откуда, – удивленно говорит бабуля, – взялся такой, малыш?
А он и отвечает:
– Из Назарета.
Старушка едва в обморок не грохнулась, хорошо валидол был с собой. А что поделать, есть в Израиле город такой, Назарет, и люди там живут обычные. А у старушки той появилось четкое ощущение, что в красивых детях есть что-то от божественного. «Дыхание ангела», – вроде говорила она.