Кремлевский джентльмен и Одноклассники
Шрифт:
– Так вот почему… – фыркнул почетный денщик Российской Федерации.
– Это прискорбно, – коротко согласился доктор.
– Через некоторое время я снова услышал о Файнберге. Муж одной моей знакомой, оказывается, работал с ним в лабораториях НАТО, что в Иллинойсе. Вы, кстати, не бывали в Иллинойсе?
Доктор ничего не ответил, но весь его вид показывал, что ему интересно.
– Мой знакомый работал под руководством профессора Файнберга именно в лаборатории генной инженерии, где разрабатывался анатоксин спорыньи. Знаете, как его производят? Берется бактерия, любая, самая неприхотливая, которая размножается
– Я знаю методику, – сказал врач и, отстранив Чингачгука, медленно подошел к Принцу: – у меня не так много времени на теоретические споры. Но если вы настаиваете, чтобы я ввел вашему друга анатоксин…
– Вы меня неверно поняли, – кротко возразил Принц: – мой друг, капитан Грин не нуждается во введении анатоксина и вообще в ваших уколах. Команда его корабля сошла с ума в течение не более, чем четырнадцати часов после отплытия. Именно столько нужно бактерии сенной палочки, чтобы в обыкновенной питьевой воде…
– Прошу прощения! Вы говорили о производстве анатоксина.
– Верно. Но профессор Файнберг сделал правильное предположение. Если противоядие могут производить бактерии, то почему бы не поручить тем же самым бактериям производить смертельный яд? Генномодифицированным бактериям. На «Мистрайзе» и на всех других захваченных пиратами судах еще в порту такие бактерии добавлялись в закачиваемую воду. Этакие психоделические мины замедленного действия.
– Достаточно, – резко сказал врач: – вы меня не убедили.
Чингачгук сделал размашистый шаг к Принцу. Но застыл, увидев, как тот, прямо из полулотоса поднимается на ноги, пружинисто, быстро, и без малейших помех со стороны слабо звякнувшей цепи. Секунду пират тупо смотрел, как Принц достает из за спины одну руку, другую, потирает их словно с мороза.
Пират смотрел пристально, но все же не смог отследить быстрый удар наперекрест – за правое ухо, и за левое. Он покачнулся, устоял на ногах, но взреветь и броситься вперед не успел, со звоном и грохотом сзади его шею захлестнула длинная цепь, предназначенная для сковывания опасного Вихоря. В ту же секунду добрый Семен Цапля решительно обнял корабельного врача, тот дернулся, и оба покатились по ржавой воде. Доктор успел протянуть руку. Но ее перехватил Грин:
– Не надо, доктор, – процедил он сквозь зубы, разжимая пальцы врача, стиснувшие наполненный желтоватой дрянью шприц.
Принц дождался, пока в трюме установится тишина, и, как ни в чем не бывало, продолжил:
– Меня просил расследовать исчезновение корабля, на борту которого мы находимся, Василий Аксеныч Марютин, забавный человечек, недавно похороненный близ заполярного города Окладинска в один день с моим бывшим одноклассником Лаврентием Титовым. Титов был честный мент. А Василий Аксеныч любил море, но плохо разбирался в нем. Как и в людях, как и вообще во всем на свете. Его попросили предоставить свой корабль для сомнительной сделки. Он предоставил. Ему предложили набрать команду из опытных моряков. Он набрал. Даже когда он показывал мне судовую роль пропавшего корабля, ни малейшего подозрения у него не вызвали ни фамилия капитана – Поляков. Ни фамилия судового
Теперь Рыжий стоял на капитанском мостике один. К отходу было все приготовлено. Сходни убраны, груз с «Мистрайза», аккуратно укрытый брезентом, громоздился на причале. Скоро придут грузовики.
Красная лампочка зажглась в прорези лежащего рядом с навигатором кожаного чехла. Рация тяжеленькая, почти два фунта, зато говорить по ней равно удавалось и с машинным отделением, и с Москвой напрямую по зашифрованному каналу. Красная лампочка, внутренний вызов с корабля.
– Доктор?
– Все в порядке, – голос Файнберга был сух, и Рыжий подумал, что в докторе опять некстати заговорила совесть. Профессор Файнберг изобрел препарат, способный свести с ума человека заживо, и почитает себя великим гуманистом, потому что сам еще никого не убил.
– Отлично, доктор! Поднимайтесь на мостик оба. Команду по выносу тел я пришлю.
Файнберг дал отбой. Интеллигенция – это всегда сложно, подумал Рыжий и налег на ручку машинного телеграфа. Холостой ход и мелкая тряска судна сразу сменились мощным гулом дизелей.
Команда оказалась подготовлена на отлично, даже жаль, что через три часа им придется с карабинами в руках противостоять французским морпехам. Желательно, если рядовых матросов на судне не останется вовсе, думал Рыжий, наблюдая, как два негра в оранжевых спасжилетах возятся с канатами на причале. Один прыгнул на борт сухогруза. Другой остался и что-то гортанно прокричал на прощание.
Вот это и называется «судьба», подумал Рыжий, и нажал на кнопку, которая в ответ мигнула синим зрачком светодиода. Синий, это вызов через спутник, и канал, естественно, также надежно зашифрован.
– Слушаю тебя, Рыжий.
– Все в порядке, Князь. Они без сознания. Мы отчалили. Уже две минуты хода.
– Повтори задание, – Рыжий знал, что похвалу от Князя получить непросто, тем приятнее она будет.
– Тела в рубку. Если Принц начнет истерику, записать видео. Команда передается нашему злому шоферюге. Когда корабль огибает скалы и выходит в открытый океан, я фиксирую курс, и мы с Файнбергом покидаем судно.
– Это обязательно. Не могу рисковать.
– За доктора я отвечаю, – Рыжий расплылся в улыбке. Предчувствие говорило ему, что операция пройдет без сучка и задоринки. – И за корабль тоже.
– Твой шофер знает тебя в лицо. Кого еще?
– Меня и Файнберга. Но он будет молчать, Князь. У него свой интерес. Если его выкупят вместе с Принцем, он вернется в Москву национальным героем. Что ему тогда заполярные уголовные дела? Как здоровье Тамары Николаевны, Князь? С ней все в порядке?
– Отдыхает, – сообщил Князь через паузу, но беседу не поддержал, предпочел напомнить: – Не забудь покинуть корабль. Вы мне нужны живыми. Оба нужны. Удачи.
Сухогруз набрал ход. Приспособленный для плаванья под тропическими широтами, он с легкостью резал волну и шел в бейдвинд, не давая порывам восточного ветра выбросить себя на скалы.