Кремлевский пасьянс
Шрифт:
– Четвертый поворот. Вот что нам уготовила судьба, понимаешь? Ты сам только что сказал, давай повернем! Я не против, но почему бы нам не рассмотреть возможные последствия такого поворота?
Он разжал кулак и надел перчатку.
– За два прошедших столетия я насчитал три глобальных кризиса. И каждый раз локальные, казалось бы, события во Франции, России и Германии становились причиной необратимых изменений, затронувших всю, я повторяю, всю цивилизацию. Обрати внимание, в каждом из этих случаев все начиналось с красивых звучных слов и благих намерений. Но благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад. Просматривается и одна общая закономерность: крупные социальные потрясения приводят к хаосу, пусть даже временному, а в результате на свет рождаются чудовища…
–
– Самое прямое. Мы собираемся реформировать огромную страну, населенную сотней племен и народов. Мы мечтаем о свободе слова, многопартийности и плюрализме, собственности. А теперь посмотри внимательно. Кто окружает нас…
Сергеев показал рукой в темную ночь.
– Через одного – либо мошенник, либо вор, в лучшем случае, карьерист, думающий только о себе. А наверху всей этой дерьмовой пирамиды Лычев и его друзья. Да, совсем забыл. Про наш родной советский народ забыл…
Сергеев зло выругался.
– А ты говоришь, контролировать. Если мы эту телегу толкнем с горы, то уже черта с два ты сможешь что-либо контролировать. Она будет нестись сама по себе, а тебе лишь останется делать вид, что у тебя в руках крепкие вожжи, а не истлевшие оборванные веревки. Нет, дорогой, если мы выпустим джинна из бутылки, обратно его нам уже не затолкать.
Сергеев с тоской посмотрел на своего товарища.
– И учти, друг мой Якимов… То, что телега может развалиться, это еще не самое страшное. Страшно другое. Мы можем проскочить этот четвертый поворот, а когда заметим это, будет уже поздно что-либо предпринять. Сам понимаешь, перемены такого масштаба, что мы с тобой задумали, могут привести к самым неожиданным результатам. Например, к крупным социальным потрясениям. Надеюсь, ты понимаешь, что такое хаос в России? Не приведи, конечно, Господь, но если что-нибудь подобное случится, это будет катастрофа мирового масштаба. Некоторые, те же американцы, к примеру, вздохнут с облегчением и скажут: «Империи зла пришел закономерный конец». А кто-нибудь задумывался над тем, что же возникнет на месте советской империи? Хорошо, если нам удастся осуществить хотя бы часть из задуманного. Но если хочешь знать мое мнение, у нас один шанс из ста. А если не удастся, что тогда? А в таком случае всех нас ждут крупные неприятности.
Франция родила Наполеона Бонапарта. Чудовище? Еще какое! Затем на подмостки истории вышли Гитлер и наш бывший хозяин. В сравнении с ними Наполеон всего лишь шалун, мелкий проказник. Замечаешь, какая раскрутка идет? Третий виток спирали, и появляется нечто совершенно новое. Чудовище, которое невозможно персонифицировать. Назовем его так: ядерный кошмар. Зло теперь носит безличный, абстрактный характер, к нему причастны миллионы людей, которых уже не удастся усадить на лавку нового Нюрнбергского процесса. Но это безличное, анонимное зло способно в один прекрасный день уничтожить всю нашу планету.
Он глубоко вдохнул морозный воздух и медленно процедил сквозь сжатые зубы:
– Сейчас идет восемьдесят пятый год. Не станет ли он годом рождения нового чудовища? И если станет, то каким оно будет?
Он сделал паузу и сам ответил на свой вопрос:
– Это будет нечто запредельное, с чем цивилизация еще никогда не сталкивалась. И когда ты говоришь, что у меня есть шанс стать знаменитой личностью, я очень опасаюсь, что это будет слава сродни той, что заслужил своими деяниями Герострат. Я не хочу, чтобы это новое чудовище каким-то образом связывали с моим именем.
Только сейчас, когда его чувства были обострены до предела, а мозг работал с быстродействием компьютера, Сергеев начал понимать, в какую авантюру его втянули Якимов и другие подобные советники. Трижды прав был Андропов! Кардинальные перемены в такой стране невозможны! Их последствия будут носить катастрофический характер. Нет, должно пройти десять, а еще лучше двадцать лет, прежде чем можно будет приступать к решительным действиям. А сейчас нужно медленно и осторожно, шаг за шагом, готовить для этого почву. Взять на вооружение тактику Андропова, постепенно
– Это все нервы, – нарушил молчание Якимов. – Ты много работал, да и не так просто привыкнуть к своей новой роли. Я все понимаю, тебе сейчас очень тревожно, неуютно… На тебя свалилась огромная ноша, и нужно относиться к этому с пониманием. Я уверен, что уже завтра, когда ты вновь окунешься в повседневные заботы, твое настроение кардинально изменится.
В этот момент к ним подошел референт Сергеева. Он наклонился и шепнул на ухо патрону несколько слов. Тот некоторое время с недоумением смотрел на него, затем повернулся к Якимову.
– Со Смоленской звонят. Срочный разговор. Что-то связано с американцами.
Они поспешили вернуться в дом.
– Может, опять возник вопрос о женевской встрече? – спросил Якимов.
– Да нет. Скорее всего, нет. Там уже все договорено. Сам не пойму, в чем дело.
Сергеев снял трубку и несколько минут молча выслушивал собеседника. Затем он искоса посмотрел на Якимова и коротко проронил:
– Хорошо, через час буду у вас.
Он положил трубку и, заметив немой вопрос в глазах Якимова, покачал головой.
– Ничего не понимаю. Американский посол требует немедленной аудиенции.
– Но сейчас же ночь! – удивленно воскликнул Якимов. – Двенадцатый час ночи!
– У него на руках личное послание президента США, – хмуро заметил Сергеев. – Боюсь, нас ждут серьезные неприятности.
Глава одиннадцатая
Секретарь ЦК Лычев в этот поздний час находился у себя в кабинете на Старой площади. Большой свет был потушен, горела лишь настольная лампа, и в ее неярком свете лицо этого человека казалось размытым бледным пятном. Его нервы были напряжены до предела. Лычев хорошо осознавал, что у него почти не осталось времени для принятия решения. Только что из Кремлевской больницы ему позвонил академик Чанов. Положение критическое, врачи делают все возможное, но к утру…
Лычев вспомнил, как совсем недавно он торопил события, а сейчас он уже сам был не против, чтобы этот ходячий труп прожил еще парочку недель. Он понимал, какому риску подвергает свою жизнь, и хотел еще раз все тщательно продумать, взвесить и просчитать. Но у него не было этих двух недель, решение нужно было принимать уже сегодня, прямо сейчас.
Лычев открыл ящик стола и достал колоду карт. Улыбнулся про себя, вспомнив, с каким недоумением уставился на него помощник, когда он попросил его принести карты. Понадобилось время, чтобы втолковать помощнику, что нужны именно игральные карты, колода обычных игральных карт.