Кремлевский синдром

Анисимов Андрей Юрьевич

Встретились они на Невском, возле Елисеевского магазина. Тут же в кафе вместе позавтракали. На это ушел час. Ирочка сделала прическу и для загородной прогулки облачилась в новые джинсы. Они, на манер лайковой перчатки, обтягивали ее стройные бедрышки, на которые Ковецкий поглядывал, как кот на сметану. Темперамент у молодого программиста имел свои особенности. Чтобы распалиться желанием, ему требовалось время. День, проведенный вместе в приятных прогулках и трапезах, являлся прекрасной увертюрой для его интимного настроя. Ирочка не отличалась интеллектом, но была мила, очаровательно смущалась, заливаясь краской, и сама говорила мало. Она уже знала, что мужчин надо больше слушать и восхищаться тем, что они говорят. Особенно это относилась к очень умным мужчинам, каким для нее и стал новый кавалер. День они провели восхитительно, и погода, как предчувствовал Ковецкий, соответствовала настроению

молодых. Только один раз набежала небольшая туча, но дождя не принесла. Потом снова выглянуло солнце, и так до самого вечера. После ужина в «Астории» Жора опять взял машину, и они поехали к ней на проспект Ветеранов. Кавалер сам раздел девушку, целуя ее во все миниатюрные прелести. Заснул под утро, проделав с подружкой все, что только позволяла его фантазия. Но ровно в девять проснулся и решил, не тревожа спящую любовницу, исчезнуть из квартиры. Но Ирочка тут же пробудилась. В набор ее знаний об отношениях с сильным полом входила демонстрация заботы о своем партнере. Миниатюрная прелестница набросила халатик и через полчаса они пили кофе со сливками и ели вкусные горячие бутерброды. Ирочка намекнула, что и сегодня свободна. Но позволить себе бездельничать второй день подряд Ковецкий считал развратом. В работе он был такой же педант, как с вещами, которые его окружали. Нежно поцеловав подружку, он ее намек отклонил.

Утром в Питере тоже не просто куда-нибудь доехать без пробок. Поэтому Жора решил спуститься в метро. Таким образом он экономил и время, и деньги.

Выйдя на Литейном, одну троллейбусную остановку прошагал пешком. Его дом находился в глубине типичного питерского двора, где пахло мочой, днем встречались бомжи и беспризорные дети, а ночами орали кошки. Столь глубоко в обновлении города к саммиту власти не пошли, и тут ничего после приезда «восьмерки» не изменилось. Возле подъезда, куда направлялся молодой человек, стояли трое крепких, модно одетых парней. Один из них спросил у Жоры номер дома, который парни здесь искали. Это был номер его дома, поэтому Ковецкий сумел им помочь. Но парни спросили номер квартиры, и тоже назвали его адрес. Это уже молодого человека насторожило.

На испуг у программиста не осталось времени. Один из парней тут же всадил ему ножик в сердце. Ковецкий даже не успел подумать, каким приятным во всех отношениях стал последний день его жизни.

* * *

Перед отъездом Фигмана на родину богатые соотечественники устроили в честь него вечеринку. Пикник намечалось провести на газоне одного из новых обитателей престижного Лондонского предместья Челси, известного теперь всему СНГ благодаря футбольной страсти губернатора Чукотки. Но еще задолго до акции Абрамовича этот район облюбовали состоятельные буржуа островного Королевства. Владельца знамени-того футбольного клуба на приеме не ждали, его в Англии в данный момент не было.

Еще днем, сидя в халате, Фигман ехать собирался. Но перед самым выездом, когда его телохранитель уже облачился в форменный сюртук и в кепи с кокардой, чтобы исполнять роль водителя, олигарх передумал.

— Ну их на хер… — произнес он в пространство мансарды и, сбросив кремовую рубаху размером с парус для яхты, снова облачился в халат. Обычно Яша любил потрапезничать, не раскрывая при этом портмоне, но тут проголодался и, не дожидаясь пикника, умял изрядный кусок холодной телятины, запив его литровой порцией темного английского пива. Наполненность организма только отчасти способствовала решению остаться дома. Накануне вылета на родину настроение олигарха стало портиться. Вначале его разозлил звонок секретаря, который советовал не ехать в Завидово. Потом доклад Амирова — парня из Минска пока не нашли, а с программистом разделались.

Исчезновение минчанина олигарха разозлило, а новость о казни Ковецкого не обрадовала. Наказали его за дело, вот только проект «Машенька и медведь» лишился талантливого специалиста. И это было не главным. Из администрации президента пришло сообщение, что визит Фигмана в Кремль переносится на неопределенный срок. Поверить, что отказ связан с острым конфликтом на Ближнем Востоке и занятостью главы государства напряженной дипломатической работой, олигарх не хотел. Он вообще никогда не верил политикам, подозревая тайные мотивы в их поведении. Иногда такие подозрения оправдывались. Конкретно за Путиным раньше он подобного не замечал, отчего сейчас особенно расстроился. Наблюдая, как его телохранитель переоделся в спортивный костюм и раскрыл очередной детектив, Яша мрачно размышлял о будущем. Если Кремль и вправду решил его уничтожить, Амиров не спасет. Специалистов у спецслужб хватает. И хотя он знал высоких чиновников и в ФСБ, и в ГРУ, рассчитывать на их покровительство

не собирался. Если президент принял такое решение, они подожмут лапки и пальцем не пошевелят, чтобы его спасти. Отказались же поддержать его друзьями-нистры вместе с народным избранником. Фигман хорошо помнил беседу в белом зале русского ресторана, и не только беседу, но и счет, который заплатил за обед. Потратить деньги и не получить желаемого результата для него равнялось тяжкой обиде.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, пультом включил телевизор. Его японский приемник показывал, в том числе, и все российские каналы. На крыше дома стояла антенна-тарелка, способная принимать сигналы спутника.

По Первому передавали новости. Израильские самолеты бомбили Бейрут, а воины Насраллы отвечали ракетными ударами по городам Израиля. Ему как гражданину еврейского государства, хотя бы для удержания «лица», неплохо было отреагировать на беду исторической родины. Самое простое и безопасное — перевести деньги в помощь пострадавшим от ударов боевиков. Но послать мало — неприлично, а много — жалко. Фигман ограничился красноречивым выступлением на собрании Еврейского фонда, где клеймил гадких террористов и даже позволил себе просклонять фамилию руководителя движения «Хезболла». Благо, в русском языке это слово дает возможность вульгарному остракизму. В конце выступления Фигман призвал других богачей не скупиться на помощь страдающим братьям по крови.

О поездке в Израиль в такое время он и не помышлял. Даже один шанс из ста, что он там погибнет, приводил олигарха в ярость. Чего ради, он, человек мира, обязан подставлять голову?! Но сердце олигарха не оставалось равнодушным к трагическим событиям. Сидя в уютной лондонской мансарде и глядя на огромный плоский экран, на котором показывали горящие развалины еврейских городов, он искренне переживал успехи и неудачи армейских операций министра обороны Переца. Так же искренне страдал за обездоленных мирных жителей, глубоко им сочувствовал и желал Израилю скорейшей победы над «обезьянами».

Но переживание за судьбу братьев по крови не мешало Яше гораздо больше волноваться о собственной персоне. Может, ему не лететь в Москву? В конце концов, и здесь совсем неплохо. Да мало ли уголков на свете, где он за свои деньги получит все, включая любовь и уважение черных, белых, желтых и шоколадных. Доллар везде доллар.

Но, вспомнив последнюю встречу с Аленом Булони, где тот обещал миллиарды на поддержку его политической компании, понял, что в Москву полетит, и от своей затеи с Кремлем не откажется. Он пробьет брешь в высокой древней стене и поведет державу в правильном направлении. В самом направлении Фигман ни секунды не сомневался. Американская модель демократии победит во всем мире, и в России с его помощью победит тоже.

Отбросив сомнения, олигарх снова почувствовал голод и решил все же ехать в Челси. Телохранитель меньше чем за минуту принял облик ливрейного водителя и помог хозяину сменить халат на широченные брюки и кремовую рубаху размером с парус для яхты. Иной формы одежды, даже по случаю приема в его честь, соотечественники, по мнению Фигмана, не заслуживали.

* * *

К приятному удивлению всех членов семьи Сеппов, их молодая квартирантка не только осталась довольна условиями проживания, но и рьяно подключилась к трудовому фермерскому процессу. Ксения быстро освоила автоматизированную дойку коров, весело выгоняла молодых бычков на пастбище, не боялась скакать на лошадях и кормить их с ладошки сахаром. Москвичка не отставала в трудовом марафоне от Эльзы, и на советы отдохнуть отвечала категорическим отказом. Ее натренированное современным танцем тело без ежедневных репетиций томилось, требуя физической нагрузки, и смены жанра организм танцовщицы не замечал. Но движения девушки все равно сохраняли сценическую грацию и ловкость, и не радовать тех, кто видел ее за работой, не могли. Больше всех Сеппов радовался старший сын семейства Райво. Но молодой эстонец, проявляя свойственную его народу сдержанность, внешне своих чувств не демонстрировал. Это не мешало Эльзе заметить, как взрослое чадо меняется на глазах. Райво гораздо чаще, чем раньше, улыбался, брился по два раза в сутки и забирался на трактор в новых джинсах.

— Курат, мне кажется, эта русская многих наших в деле стоит, — поделился Тыну с женой за обедом. Супруги задержались за столом дольше остальных и могли перекинуться несколькими словами, не стесняясь лишних ушей.

— А ты заметил внимание к ней нашего парня? И, кажется, Ксению это вполне устраивает.

— Конечно, устраивает, — согласился с женой Тыну. — Иначе она не поехала бы с Райво в бар на его мотоцикле. Вот только суматоху у охранников наделала. Им до ночи пришлось в баре торчать, а пить-то им на службе не положено.