Кремлевский визит Фюрера
Шрифт:
— Да, с Францией надо заключить мир, — согласился дуче. — Это исключит нового де Голля… С Испанией же лучше выждать…
Гитлер, думая о своем, прибавил:
— Нидерланды должны остаться самостоятельными, как и Бельгия. Однако последней надо решительно стать на сторону Германии…
— А Россия? Думаю, с ее стороны опасности нет, — вновь задел больную тему дуче.
— Мы направляем Сталину письмо Риббентропа… Успокоим насчет Румынии и Финляндии, предложим пакт с Японией, пригласим Молотова в Берлин..
— А Сталина?
— Сталина? —
ИДЕИ «Новой Европы», о которой говорили Гитлер и Муссолини, постепенно становились системой хозяйства. Время было военное, и эта система была ориентирована пока на войну, то есть на военные нужды Германии по преимуществу. Но в Берлине уже думали о предварительных политических и экономических контурах такой объединенной Европы, где ведущую роль играли бы Германия и Италия…
Если посмотреть на общие показатели экономического и промышленного развития европейских стран, то блок Германии и Италии оказывался действительно ведущей силой в Европе — чисто экономически, не беря в расчет военную мощь. При этом такие развитые страны, как Голландия, Швеция, Норвегия, Швейцария, были к Германии достаточно лояльны, если иметь в виду настроения народной массы…
Вполне могли войти в «Новую Европу» и все остальные европейские страны — если бы в Европе восстановился мир.
В экспорте-импорте Венгрии Германия занимала половину всего их объема, а в болгарском — еще больше.
Для Греции эти цифры экспорта и импорта составляли 28 и 30 процентов, для Румынии — 32 и 39…
Датчане льнули более к Англии — туда шла половина их экспорта, а оттуда —треть импорта. Но и тут Германия была на втором месте, имея в датском экспорте-импорте четверть объема.
Главным препятствием к миру была позиция «Англии» — Черчилля, которой в алгоритме «ночных братьев» посла Буллита отводилось теперь ведущее место…
В Европе после Первой мировой войны были сильны позиции США, а значит, и Золотого Интернационала. В мире было две крупнейшие колониальные империи — Британская и Французская, хотя Англия и Франция вместе производили столько промышленных товаров, сколько их производила одна Германия. Но Германия своих колониальных источников сырья и экспортных колониальных рынков после войны лишилась, и это — при тех реальностях мировой политической жизни — было, конечно, неестественным.
Теперь в Германии готовили новые кадры колониальных работников. В 1940 году были созданы новые и расширены старые колониальные факультеты ведущих университетов…
Начинал вырисовываться облик «Срединной Европы» с новым единством народов Европы… Амбиции дуче были тут, правда, фактором отрицательным, но Италия не имела сил, способных в полной мере обеспечить эти амбиции… Неясными были позиции Франции и Испании…
Фюреру приходилось думать и думать…
21 октября он выехал из Оберзальцберга на встречу с Франко, Петэном и Лавалем.
Вначале, 22 октября, на небольшой
Беседа была короткой — Гитлер спешил на франко-испанскую границу для встречи с Франко, а затем должен был вернуться в Монтуар…
23 октября поезд подошел к пограничной станции Хендайе. С одной стороны платформы была французская колея, с другой — испанская, более широкая. Поезд Франко опаздывал на целый час, но погода была прекрасной, и Гитлер с Риббентропом с удовольствием прогуливались по платформе, беседуя…
В три пополудни показался поезд каудильо… Коренастый, смуглый, с живыми черными глазами, Франко был похож на араба, и его манера переговоров тоже напоминала восточную — прижать его к стене было трудно, да и вообще — возможно ли?
Фюреру же крайне было необходимо прижать каудильо даже не к стене, а к Гибралтарской скале… Однако Франко раз за разом отвечал уклончиво…
— Я просил бы вас, каудильо, вступить в войну в январе 41-го года, — говорил Гитлер.
— У нас сложности, — отвечал Франко. — Испания нуждается в пшенице — несколько сотен тысяч тонн немедленно.
Он хитро посмотрел на Гитлера, спросил:
— Может ли Германия поставить их? Кроме того, — добавил он, — если брать Гибралтар, нам нужно много тяжелых орудий, которые мы можем получить только от вас… Кроме того, нам надо будет защищать тогда протяженную береговую линию от британского флота… И как мы оградим себя от потери Канарских островов?
Франко излагал все это мягким монотонным голосом, похожим на напев муэдзина, а Гитлер все более нервничал…
Сделали перерыв для ужина в банкетном вагоне поезда фюрера, эффектно освещенном скрытыми светильниками… Собственно, после ужина дискуссий не предполагалось, но кончилось тем, что Гитлер и Франко проговорили еще два часа — без особого успеха. Гитлер предлагал союз, Франко обещал подумать…
И испанского каудильо можно было понять— ввязываясь в войну до успешного вторжения немцев на Остров, Франко мог потерять намного больше, чем оставаясь в стороне… Он даже сказал фюреру, что и разгром на Острове — это не конец, что англичане будут вести войну из Канады и колоний и им поможет Америка…
Лишь решительный успех Германии и нечто совсем новое в ситуации могло склонить Франко на сторону держав «оси».
Вскоре поезд Гитлера отошел, чтобы успеть за ночь добраться до надежного туннеля в Монтуаре, где на 24-е было назначено рандеву с Петэном.
Маршала, одетого в военную форму, встретил Кейтель. Под хмурые взгляды Петэна они обошли строй почетного караула и через вокзал молча направились к салон-вагону фюрера. Гитлер, увидев их, вышел на перрон, протянул руку для рукопожатия и пригласил Петэна в вагон.