Кремлевский визит Фюрера
Шрифт:
А чье-либо усиление на Балканах вне германского политического контроля Гитлера не устраивало — по все тем же «нефтяным» соображениям. Но и тут важна была не экономическая, а политическая сторона дела. Контроль над балканской нефтью — это возможность продолжения борьбы. Если бы мир был заключен, то и источники нефти для Германии сразу расширились бы… Пока же…
Италия тоже поддержала наше требование к Румынии относительно Бессарабии — как и Германия, но интересы тут были несколько иные…
В июне 40-го года мы обращались к Италии с меморандумом, но ответа не получили, что
Дуче тоже был этого не прочь, и в сентябре он через Чиано зондировал почву в Берлине — как отнесется к советско-итальянскому потеплению Гитлер.
Дуче пугал фюрера тем, что «в условиях продолжения войны связи СССР со странами „оси“ ослабеют и в один прекрасный день Москва вовсе уплывет от нас»…
Гитлер же бурчал, что он не намерен помогать Италии и России совместно устанавливать новый порядок на Балканах и в Черном море. Посол же США в Риме Уильям Филипс похохатывал:
— Ключ к отношениям Италии с Советским Союзом лежит на Балканах…
Но в действительности эти ключи лежали скорее в сейфах у Гитлера и у Сталина…
Увы, все складывалось так, что даже вполне разумные действия СССР на южном «фасе» Европы могли укладываться в отягощенном подозрениями мозгу фюрера во вполне антигерманскую «мозаику» московской работы… Так, 15 сентября 40-го года вступил в силу советско-венгерский договор о торговле и мореплавании. Кроме того, в Москве было подписано соглашение с Венгрией о товарообороте и платежах… Оборот торговли увеличивался до 7 миллионов долларов — всего-то! Из Венгрии мы получали вагонные колесные пары, трубы, суда и баржи, электромоторы, а поставляли ей пиломатериалы, смазочные масла, асбест, хлопок, марганцевую и хромовую руду…
В марте 1939 года — под шумок «раскассирования» Чехословакии— Венгрия аннексировала Закарпатскую Украину (Ужгород, Мукачево, Хуст)… После возврата в СССР Западной Украины мы получили с венграми общую границу, а значит, и возможность более тесных связей. И Венгрия регента Хорти, хотя и дружила с Германией, хотя и получила Трансильванию при содействии Германии, к Англии тоже тяготела…
И неопределенность дальнейшего курса СССР тревожила фюрера и с этой стороны.
Наконец, не способствовал его успокоению и «турецкий» аспект советско-германских отношений. В Европе Турция граничила с Болгарией, а фюрер вел дело к тому, чтобы установить над Болгарией контроль в том же духе, что и над Румынией — дабы и тут лишить англичан возможности наступить ему на любимый «нефтяной» «мозоль»…
Турков такая перспектива волновала, и они обращались к нам за поддержкой… А поддержку-то просили против немцев…
А тут еще и «улучшение» наших отношений с «братьями» югославами, у которых доли экспорта и импорта в Германию составляли «всего» 32 и 48 процентов… Что же до СССР, то югославы за год — с 1938 по 1939-й — подняли товарооборот с нами в «целых» 24 раза! Но вот абсолютный объем даже в 39-м году составлял 2,6 миллиона рублей против 110 тысяч (!) в 38-м…
Круто, круто заваривалась Россией очередная «балканская каша»…
И заваривалась — как
АМЕРИКА пока не выходила в мир с факелом войны, предпочитая отдавать передовые позиции Англии…
В апреле 40-го года советник советского полпредства в США Андрей Громыко беседовал со своим коллегой из германского посольства Розенбергом.
— Я рад нашей встрече, герр Громыко, и надеюсь, что эта первая встреча даст начало постоянному обмену мнениями, — начал немец.
— Согласен, господин Розенберг… И сразу хотел бы задать вопрос… Вы обнаружили в польских архивах разоблачающие материалы об американских дипломатах, в частности о Буллите…
— Да… И даже опубликовали все это в Белой книге…
— Как раз о ней я и хотел спросить… Какое впечатление она произвела на немцев?
— Видите ли, герр Громыко, для нас там нет ничего особо неожиданного… Германский народ хорошо осведомлен о целях США, Англии и Франции… Они состоят в том, чтобы сокрушить Германию, а потом пойти против СССР…
Розенберг посмотрел Громыко прямо в глаза и сказал:
— Вот почему мы рады вашему миру с финнами. Это и наша победа, потому что сорвались планы Запада по выступлению против вас…
— Но Запад силен…
— Мы сильнее… Наша промышленность способна удовлетворять и наши нужды, и частично даже ваши.
— А именно?
— Ну, скажем, мы вполне могли бы принять ваши заказы на те станки, в которых вам отказывают янки со своим «моральным эмбарго»…
Тут был, к слову, один занятный момент… Крупнейшим промышленным производителем Германии была фирма «Адам Опель АГ». Опель основал в 1862 году как фабрику швейных машин, но с 1899 года это семейное предприятие производило уже автомобили. В 1928 году к имени фирмы прибавились буквы «АГ», что означало преобразование ее в акционерное общество. На следующий год «Дженерал Моторс корпорейшн» приобрела 80 процентов акций, а в 1931 году — и остальные 20 процентов. Германский «Опель» полностью стал филиалом американского концерна.
«Опель» производил для вермахта почти все грузовики грузоподъемностью до 3 тонн и более двух третей тяжелых грузовиков, а также половину двигателей для бомбардировщиков «Ю-88»…
С другой стороны, из 21 вида продукции, которые в 1940 году были признаны критическими для военного производства США, 14 видов производилось по германским патентам…
Придя к власти, Гитлер включил крупный капитал в систему государственного капитализма, и магнаты про себя зло говорили, что они финансировали антимарксистскую революцию не для того, чтобы насаждать в рейхе марксизм, но..
Но социальная политика фюрера была действительно беспрецедентно сильной для капиталистической страны. И одно это делало рейх страной не очень-то капиталистической…
Однако «Опель» принадлежал все же янки…
Штаты же пока ограничивались политическими мерами и занимали «второй эшелон» войны… Однако свою долю провокаций против России и Германии янки в общий «котел» вносили. Заместитель государственного секретаря Хэлла — наш старый знакомый Самнер Уэллес летом 40-го встретился в Вашингтоне с полпредом Уманским и предложил начать переговоры по широкому кругу вопросов.