Не спешите, пробуждаясь, уклоняться от борьбы,И надменно не бегите от веления судьбы.И в лучах сверхмерной жизни, предвкушая сны небес,Не забудьте чрез зигзаги видеть Вечности отвес.Там, где Вечность, есть и бездна. Бездна Вечности раба.А для нас, людей раздолья, дорога в крови борьба.Если будете дремать вы в сладострастии утех;Если только вы поймете звезды, тело, блеск и смех;Если пытки и мученья не сумеете изъять, —Вам придется в лоно скуки возвратить себя опять.Не спешите, пробуждаясь, уклоняться от судьбыИ в горниле мстящей жизни куйте меч вы для борьбы.
Поэту
Я
расчленил мечты с насмешкой ядовитой.Стих — образ утренний — сияющий кристаллБеспомощно лежит твоей рукой убитый.Но чую я в тебе исчадье скрытых сил,В глаза мне брызжут чары окрыленья;Поэт сомнительный разрушенных могил,Безвременно умри для бездн и возвращенья!На пиршество слепцов явился ты незван,Но понял я тебя, собрат по вдохновенью:Вкусил я полусны, вериги и обман,И вере дань отдал, как отдал дань сомненью.
Беспредметный, внепространный, запредельный дух,Звуком странным, маловнятным не тревожь мой слух;Между комнат, на пороге, там, где луч блестит,Ты колеблешься безмолвно. Грозно все молчит.В беспредельности безмерной, вне предела дней,Мчится в вечности бездонной вечных рой теней, —Звуком странным, маловнятным не тревожь мой слух,Беспредметный, внепространный, запредельный дух.
«Пустыня времени, блуждание теней…»
Пустыня времени, блуждание теней,Твоя таинственность меня гнетет!Меня томят однообразье дней…А день за днем с беззвучностью идет.Суровых дней настойчивый уклон,К ступеням тартара ползущий, как змея,Меня влечет, как зыбкий звон,Как отблеск вечности в просторе бытия.
«Не люблю людскую я молву…»
Не люблю людскую я молву,На высокой башне я живу.Но порою на землеЧто-то страшное вращается во мгле,И крутится, и чернеет, и рычит,И стучит, стучит, стучит…Я от ложа поднимаюсь и встаю,Слышу окрики: убью! убью! убью!Открываю я скрипучее окно;Вижу, мглисто все, угрюмо и темно.Слышно внятное шуршание костейСреди сдавленных раздробленных камней.Сердцем слушаю я вопли в полусне;Кто-то крадется по каменной стене.Понимаю я, внимаю я всему.Мысли страшные швыряю я во тьму.Мысли мечутся, кружатся и звенят…В башне-крепости безумьем я объят.
«По горам и по оврагам…»
По горам и по оврагам —Я карабкался меж круч;И стремительным зигзагомПредо мной носился луч.Я, горбатый и корявый,Внес тревогу в их покой,И мой плащ гнилой, дырявый,Развевался, как шальной.И блудливо хохоталиНад горбом моим рабы;И мои мечты сверкали —Песни царственной судьбы.И, осмеянный толпою,Колпаком шута звеня,Хохотал и я пороюПесней злобною шаля.Смех растленный, изъязвленныйРаздавался вкруг меня;Дух мой стройный, окрыленныйРазгорался, как заря.
«Во мне душа Пигмалиона…»
Во мне душа Пигмалиона;Я сделал статую и я в нее влюбленЯ выше демонов, судьбы, закона;Я сам творю. Я упоен.О, знойно-нежная, святая Афродита,Вдохни в нее волнение огня;Иль будет статуя моей рукой разбита,И я умру, любовный дар кляня.
«Я узнал зыбкий сон…»
Я узнал зыбкий
сонБезмятежных и нежных дубрав.Разгадал тихий стонЭтих жаждущих, меркнущих трав.Шелестели листы,И деревья роптали во сне;И шептали мечтыНепрестанно, так странно во мне.И алела заря, —Я вникал, понимал ее цвет;И дарила, горя,Та заря этот явственный свет.И вдруг пятна и тень,Непонятный, невнятный раскат;И пугливо колеблется сень;И во мраке — грохочущий ад:Этот хохот и вздох;Этот визг, этот грохот и мгла;Обожженный на дереве мох;Окровавленный отблеск стекла…
Стрела
В протяжно стонущем туманеЛечу я — жадная стрела.Хочу я кровь найти в обмане.Повсюду — хаос, недра, мгла.Среди недвижного забвеньяНемая даль в просвет вошла.Во мраке — миг разъединенья;Кровавый цвет живой зари, —Безумных красок отраженья;И свист стрелы: усни, умри!
Молчание
Молчание лесов, молчание души,Тревоги Беклина живое отраженье!Бездонности простор в немеющей тиши.Бессмертия дрожащее томленье!В отсутствие веков, в пролетах тишины,Колеблется Молчание пред Богом;И веют надо мной торжественные сны,Зеркал зияние пред Вечности порогом.
Полуистлевшие цветы
Посвящение
О, медиума странный взор!Владычица нестройных звуков, грез!Ты для меня и счастье, и позор:Везде, всегда — в стихах, на ложе, в перлах слез.Ты — моря гордого безмолвное рожденье!Ты выплеснулась на берег волной,И, окруженная взволнованной толпой,С наивной радостью отвернула сомненье.И душу чуждого и страстного народаДушою чуткою постигла ты;И вся была ты луч, безумье и мечты;Ты — образ царственной звездыЛучистого на небе хоровода.Шопена полонез, как зеркало воды,Ты отразить могла в загадочных глазах.Ты — в звуках, ты — в любви, в мучительных мечтах.Красивая и оскорбленная!Ты спишь убитая, ты спишь влюбленная.Молю, безумная, молю, надменная,Услышь рыдания, запечатленная!Печать могильная пускай низринется,И камень тягостный пусть опрокинется!Явись, бессмертная, явись, прекрасная,Явись влюбленному, как солнце, властная!Прими лобзания, прими моления.Возьми для Вечности мои творения!
I
В массивных книгах с тяжкими краямиПолуистлевшие увидел я цветы;Отныне будете моими вы друзьями,Увянувших стеблей прозрачные мечты.Я разгадаю в вас былых легенд намеки,Я вспомню девственный когда-то аромат;Как звезды, вы печальны, одиноки…Ваш грустный сон — надломленный возврат..
II
Полуистлевшие цветы и пряный аромат дыханья,Иссера-темные, шуршащие листы,И шелестящие впотьмах воспоминанья!Я вас люблю, осенние мечты!Я вас люблю, стесненные томленья парка!Здесь тени прошлого и грусть минувших дней,Разбитые фигуры нимф, надтреснутая арка,И редкий ряд мелькающих огней.Здесь трепет девственный смущенного объятья,Здесь — грезы, здесь — любовь, здесь — смерть.Минута красоты, мгновенье без изъятья.Здесь отражается немеющая твердь.