Креольская честь
Шрифт:
Она поклялась себе, что, если ей удастся совершить бегство, именно в таких вольных местах она и поселится.
Совершить побег, однако, было не так-то легко. Для этого был необходим тщательно продуманный план, в который входила и такая задача — отвлечь внимание Рама.
Первым делом надо было узнать слабые места Рама. Она не упускала ни одного удобного случая, чтобы поговорить с ним, расспросить об Алексе и их дружбе. Он всегда отвечал вежливо, но с некоторой строгостью, видимо, взвешивая, насколько она достойна любви его замечательного
Несколько дней Ники незаметно наблюдала за ним. Он был загадочным человеком, молчаливым и проницательным.
Иногда даже казалось, что он без труда читает ее мысли.
По ночам он проявлял особую бдительность. Несколько раз она слышала шаги в коридоре. Дважды она видела его из своего окна: он бродил по темному, освещенному луной саду.
Бежать из-под охраны Рама было не таким-то легким делом Но Ники не сомневалась, что рано или поздно придумает какой-нибудь выход.
— Расскажи мне об Алжире, — попросила она однажды вечером после ужина, когда Рам сидел за письменным столом Алекса в его кабинете, уже давно им облюбованном.
Вспоминая давние события, Рам улыбнулся и устремил глаза вдаль. Он погладил рукой массивную бритую голову, затем устремил взгляд на нее.
— Мы были тогда молоды и глупы. Александр сражался за свою родную Францию, а я — просто так, ради развлечения, да еще в расчете на богатую добычу. Мятежники взяли в плен несколько десятков наемников и солдат, и нас отвели в пещеру, которую они использовали как тюрьму. Место это было ужасное, здесь бегали крысы, разило мертвечиной.
Ники с внутренней дрожью вспомнила о своих личных впечатлениях.
— Но вы с Алексом все же выжили?
— Да. В этом месте выживали только сильные. Я привык к всевозможным трудностям. Пребывание в тюрьме я воспринимал как временное неудобство. Другое дело Алекс с его светскими манерами и офицерским мундиром. В то время он был совсем еще юношей.
— Значит, ты ему помог?
— Я помог ему раскрыться, стать настоящим мужчиной.
Его надо было лишь чуточку подбодрить. Он должен был кое-что усвоить, кое-чему научиться. В то время как другие день ото дня чахли, Алекс набирался сил. Люди, которые осмеливались бросать ему вызов, на собственной шкуре испытывали его беспощадность Постепенно он начал вызывать к себе страх и уважение. Короче, он выжил.
— Как и ваша дружба.
— Да. Когда тюрьму захватили французские солдаты, он сражался за мою жизнь с двумя своими соотечественниками.
Этого я не забыл.
«Никто не может забыть Алекса», — подумала она в холодном отчаянии.
Она пошла к двери, но ее остановил низкий голос Рама:
— Вы умеете играть в шахматы?
— Шахматы?
Это предложение из уст человека столь могучего сложения показалось ей довольно странным.
— Да. Меня научил Александр. Мы вырезали деревянные фигурки и играли прямо на расчерченном полу. —
Желая немножко развлечься, она уселась напротив него.
Рам также улыбнулся и протянул руку к роскошно инкрустированной шахматной доске.
Целую неделю Ники думала не столько о предстоящем приезде Александра, сколько о Франсуа. Она надеялась, что он заедет, может быть, что-нибудь ей скажет, да и она найдет для него несколько добрых слов, и их дружба возродится.
— Даниэль, — позвала она улыбчивую француженку, которая спокойно сидела за вышивкой в своей небольшой комнатке наверху. — Не могли бы мы поговорить с тобой?
— Конечно. — Она бросила на Ники понимающий взгляд — У вас какие-то неприятности с его светлостью? — Даниэль, казалось, получала тайное удовольствие, называя так герцога. Хотя она никогда так к нему не обращалась.
— У меня всегда с ним неприятности, но дело Не в этом.
— А в чем?
Ники присела на край постели рядом с Даниэль, которая отложила свою вышивку в сторону.
— Ты что-нибудь слышала о мужчинах… отличающихся от других мужчин? Я кое-что о них знаю, но мне этого мало.
— В каком смысле отличающихся?
Ники слегка покраснела.
— Они не интересуются женщинами, их привлекают мужчины.
— Проклятие! — Даниэль широко открыла свои серые глаза.
— Значит, ты что-нибудь знаешь?
Даниэль улыбнулась наивной улыбкой, которая придавала ее лицу особое обаяние.
— Я знаю только то, что случайно подслушала.
— И что ты слышала?
— Говорят, что это грех. Проклятие дьявола. Женщина должна притворяться, будто ничего не знает, даже если ей все известно.
— Ты думаешь, они…
— Не знаю. И честно сказать, не стала бы спрашивать… — В глазах Даниэль зажглись плутовские огоньки. — Но если ты что-нибудь узнаешь, пожалуйста, поделись со мной.
Ники едва не улыбнулась. «Проклятие дьявола», — подумала она, вспомнив искаженное лицо Франсуа, когда он увидел ее сквозь стекло витрины.
Позднее, набравшись смелости, она заговорила об этом с Рамом. Она догадывалась, что именно у него как раз и не следует спрашивать. Но на нем лежал отпечаток большого жизненного опыта, которого не хватает большинству мужчин. И ничто, казалось, не смущало его. Он никогда не выказывал замешательства или предубежденности.
— Добрый день. Рам, — сказала она, заходя в кабинет Алекса.
— Для кого-то, может быть, и добрый, — сказал Рам. — Но я предпочел бы провести его на свежем воздухе.
— А я бы предпочла, чтобы вы с Александром отправились куда-нибудь подальше, но, очевидно, это мое желание не сбудется.
В его гулкой, как барабан, груди заметался смех.
— Я пробуду здесь не так уж долго. Вот только дождусь, когда закончится уборка тростника.
Ники вспылила.
— Почему ты думаешь, что я не уеду сразу же после твоего отъезда?