Креольская честь
Шрифт:
— Стало быть, ты считаешь, что я должен удерживать ее даже без ее согласия?
— Но ведь она принадлежит тебе.
— А если она вновь попробует убежать?
— Я уверен, что ты сможешь приглядеть за ней, пока она не смирится со своим положением. — Томас понизил голос. — Ты принимаешь во внимание, что она, возможно, уже понесла?
— По правде говоря, я даже надеюсь на это. Если у нее будет ребенок от меня, она вынуждена будет принять уготованное ей будущее.
— Верно, — согласился Томас.
Алекс встал, и Томас проводил его по коридору к двери.
— Теперь по крайней
Алекс широко улыбнулся. У него словно тяжелый камень с души свалился. Он хлопнул друга по спине.
— Спасибо, топ ami [9] . У тебя всегда готовы ответы на все Вопросы.
— Может быть, и не всегда, но… — Стук в дверь помешал ему закончить фразу. Он открыл дверь и увидел на пороге Мишель Кристоф с тетушкой.
9
мой друг (фр.).
— На двенадцать часов у меня Назначена встреча, — с улыбкой сказал Томас Алексу. — Прошу вас, леди.
Одетая в платье бежевого цвета Мишель, сопровождаемая тетей, впорхнула в дверь.
— Мадемуазель Кристоф, кажется, вы уже встречались с Александром дю Вильером?
— Добрый день, месье.
— А это мадам Тренье, ее тетя.
— Очень рад, мадам, — галантно раскланялся Алекс.
— Добрый день, месье. — Женщина плотного телосложения натянуто улыбнулась. Она была в строгом темно-зеленом платье с высоким воротником. В ее интонации, в том, как она держала свой веер ручной работы, было что-то такое, что давало основание подумать: до нее дошли кое-какие слухи о последней любовнице Алекса, о дочери Этьена Сен-Клера, их старого семейного друга. Но Алекс испытывал такое облегчение от недавнего разговора с Томасом, что это его даже не задело.
Он попрощался с Томасом, протянув ему руку.
— Зайду, когда буду в городе в следующий раз.
С некоторой церемонностью попрощавшись с леди, Алекс вышел на улицу. Солнце, казалось, сияло ярче, воздух был чище. Приятно было сознавать, что он поступал правильно, заботясь о Ники. В сложившихся обстоятельствах он делал все, что в его силах. Он даже не отрицал мысленно, что ему очень повезло. И готов был сделать все возможное, чтобы и Ники чувствовала себя такой же удовлетворенной, как он. Рано или поздно она поймет, что ее дурацкая гордость ничто по сравнению с их счастьем. Как только она окажется беременной, она вынуждена будет уступить настояниям Александра. А до тех пор он сделает все возможное, чтобы удержать ее у себя.
Иногда ему казалось, что если кто и загнан в угол, кто лишен выбора, то это именно он.
Идя по улице — Мишель — по одну руку, ее тетя — по другую, — Томас размышлял о том, насколько верен его совет Алексу. Он знал Александра много лет, но никогда не видел его в таком смятении. Такое впечатление, будто тот ослеп и не видит очевидного. Но он, Томас, хорошо видит, что Алекс влюблен в Николь.
Он вынужден жениться на Клариссе, тут
А вот как Николь?
И тут его совет как будто бы уместен. Совершенно очевидно, что Ники влюблена в Алекса. К тому же у нее нет ни семьи, ни денег, нет возможности позаботиться о себе. Последняя ее попытка проявить свою самостоятельность кончилась тюрьмой. Вполне вероятно и то, что Ники уже носит ребенка Алекса под сердцем.
Все-таки он поступил правильно. По крайней мере они будут вместе, и, хотя проклятая гордость Ники, возможно, будет страдать, со временем Алекс сумеет сделать ее счастливой.
Он взглянул на Мишель, и на душе у него потеплело. Каждый человек должен кого-то любить. И быть любимым в ответ.
— Прекрасный день, — сказал он ей.
Мишель улыбнулась ему, в ее прелестных зеленых глазах было столько ласки, что у него отлегло от сердца.
— С некоторых пор все дни такие, — сказала она. И Томас опять почувствовал, что поступил правильно.
Все утро Ники с нетерпением ждала возвращения Алекса.
Она не имела понятия, куда и зачем он пошел. Но вероятно, именно так и поступают с любовницами.
В своем шерстяном сине-зеленом с бархатной отделкой платье Ники сидела в гостиной на светло-голубом парчовом диване, стараясь сосредоточиться на чтении сонетов Шекспира, как вдруг дверь открылась и вошел Алекс. Насвистывая и улыбаясь, он вручил свой серый цилиндр Фредерику. Вид у него был куда более радостный, чем утром, перед уходом. Более того, он выглядел веселым. Слишком веселым.
Ники это совсем не понравилось.
— На улице ждет экипаж, — сказал он. — Почему бы нам не покататься? — Нагнувшись, он слегка ее поцеловал. — Скоро нам все время придется сидеть дома, но сегодня, когда такая хорошая погода…
Хотя он и произнес эти слова небрежным тоном, его глаза быстро оглядели ее, как всегда задержавшись на груди и тонкой талии. Утром он ушел в сильном возбуждении, и она была. отчасти удивлена, что он не потребовал, чтобы они провели весь день в постели.
— Это было бы чудесно, — ответила она, стремясь оттянуть неизбежное столкновение.
Что бы ни произошло вчера ночью, облегчать его положение она не собирается. Удерживать его хоть на каком-то расстоянии будет трудно, может быть, невозможно, но рано или поздно он устанет каждый раз прилагать столько усилий для достижения своей цели. Тогда, возможно, его внимание переключится на что-нибудь более доступное и он оставит ее в покое.
Ники нервно сглотнула: при одной мысли, что он может оказаться в объятиях другой женщины, кровь застыла у нее в жилах.
— Да, это было бы неплохо, — повторила она, подстраиваясь под его небрежный тон.
— Мне надо заехать к моему управляющему плантацией Луи Мутону. После этого мы можем делать все, что нам заблагорассудится.
Алекс отпустил Рама до позднего вечера, затем они с Ники спустились к городскому экипажу Алекса. Их ждала сверкающая черным лаком коляска, запряженная парой ухоженных гнедых. Контора управляющего помещалась на Декейтер-стрит, около пристани.