Крепче цепей

Смит Шервуд

Однако вскоре она освоилась с ситуацией. Она знала, что каждая пара глаз устремлена на них, и все присутствующие задают себе вопросы. Она прямо-таки слышала, как циркулируют по залу слова, сказанные ею Ристе: «Время урезать расходы», и сознавала, что сумела одержать еще одну победу.

Но Брендон оделся так, конечно, по другой причине — и ей нужно выяснить по какой. Сосредоточив все внимание на нем, она заметила, что он смотрит куда-то через ее плечо и его рука прикасается к ней легко и безразлично.

Ваннис взглянула в ту же сторону и увидела

пару маленьких инопланетян — они пробирались сквозь толпу, и от переступа их ножек по мраморному полу бросало в дрожь. Это, должно быть, те самые, что способны сжигать мозги на расстоянии. Ваннис заметила также высокую темноглазую женщину, идущую следом, но тут же выбросила ее из головы, полубессознательно присвоив ей ярлык прислуги.

Гораздо интереснее то, почему Брендон так пристально следит за ними. Неужели пси-способности эйя внушают ему страх? Потом Ваннис вспомнилось, что кто-то говорил, будто эти существа путешествовали с ним на одном корабле. Странно: надо будет спросить его об этом, но первым делом следует выяснить, как он к ней относится.

Он оказал ей неожиданную честь, признав ее право на первый танец. Это подтверждает — по крайней мере на данный момент — ее ведущую роль в свете. Теперь неплохо бы разобраться, что значит этот поступок для него самого.

И эта простота — не признак ли искреннего горя?

— Я скорблю о ваших братьях, — сказала она.

Он опустил глаза, и их взгляды встретились. Его взор не выражал ничего, кроме вежливой заинтересованности.

— А я — о вашем муже, — сказал он.

Как это понять?

Она попыталась еще раз, решив теперь немного рискнуть.

— Мне думается, теперь семье самое время объединиться.

Брендон внезапно сделал крутой поворот, и перед Ваннис вспыхнула целая радуга красок, когда они вклинились между двумя другими парами.

— Нам всем следует объединяться, — ответил он.

Неужели он и правда так глуп, как говорил Семион? Они так мало встречались до настоящего времени! Где найти отмычку, чтобы посмотреть, что скрывается за этими голубыми глазами — если там вообще что-то есть?

Но внезапно он спросил очень серьезно:

— Вас известили, что мой отец жив?

— Да, я слышала, — кивнула она. — Так это правда?

— Надеюсь, что пока еще правда, — пробормотал он.

— Что же теперь делать?

— Вернуть его обратно, — улыбнулся Брендон.

Танец кончился — прошло больше времени, чем она полагала. Брендон с поклоном передал ее первому подошедшему кавалеру.

Она с улыбкой ответила на поклон и приказала себе не смотреть ему вслед.

2

— Я думал, вы цените правду превыше всего, — сказал Анарис.

— Так и есть, — ответил Геласаар.

— Почему же тогда ваши советники не докладывали нам о Семионе?

— У правды много слоев.

— Софистика, — бросил Анарис.

Панарх прищурился с беззлобным удивлением.

— Тогда позволь

выразиться по-другому: у восприятия много слоев.

— Либо вам рассказывали о происках Семиона, либо нет.

Панарх задумался, словно грезя наяву. Лоб его был гладок и спокоен. Анарис молча ждал, и дираж’у замер в его руках. Через некоторое время Панарх поднял глаза.

— Рассказывали, но обиняками.

— В последнее время они стали не столь уклончивы?

— Да. Теперь мы можем позволить себе роскошь говорить прямо.

— Казалось бы, должно быть наоборот. Когда вы находились у власти и было известно, что вы цените правду, вашему окружению следовало почитать прямоту за добродетель.

Панарх склонил голову.

— Когда ты у власти, вес твоего слова — если мерить по последствиям — растет со временем в геометрической прогрессии. Чтобы действовать в этих условиях, приходится учиться языку компромисса.

* * *

Элоатри шла вдоль периметра Обители, думая о том, как мыслил и чем руководствовался неизвестный, создавший все это. Она уже обнаружила два потайных входа в частный туннель транстуба и спрашивала себя, какие отношения могли существовать в прошлом между этим религиозным центром и панархистским правительством.

«Слишком я неопытна для своего поста», — подумала она. На Дезриене, безусловно, имеются тексты, предназначенные только для глаз Верховного Фаниста. Но Диграмматон явился к ней неожиданно, и она еще не оправилась после столь необычного способа посвящения.

Морщась, она потерла ладонь: ей уже никогда не избавиться от боли, вызванной ожогом, который нанес ей Диграмматон в своем таинственном скачке через световые годы, отделяющие Артелион от Дезриена. С тех пор она посвящала все свое время изучению принципиально новой религии — и поиску тех, кого показало ей Сновидение. Все они, кроме одного, еще неопознанного, прибыли на Дезриен, были захвачены Сновидением и теперь вместе с ней находятся здесь, на Аресе.

Что же дальше?

Зазвонил коммуникатор, и она с радостью отвлеклась от своих мыслей. На экране после включения появился адмирал Найберг. Они встречались всего один раз, во время ее прибытия, и он оставил о себе впечатление осторожного, расчетливого, но абсолютно честного человека.

«Именно такой и должен командовать Аресом».

— Нумен, — начал он без лишних слов, — прошу простить, что не зашел к вам лично. — Она махнула рукой в знак того, что это не обязательно, и он продолжил: — Поскольку эта линия не засекречена, я буду краток и даже загадочен. — К изумлению Элоатри, на суровом, рубленом лице адмирала промелькнуло юмористическое выражение. — Капитан Нукиэль сказал, что вы поймете. Мне сообщили, что вы единственный человек, кроме должарианки, с которым эйя могут разговаривать, а от лейтенанта Омилова мы узнали, что они способны обнаруживать на расстоянии урианскую технику. Можете себе представить, как нам хочется узнать побольше об этих существах. Не хотите ли помочь нам?