Крепкий орешек Джонс и нарисованный город
Шрифт:
И после всех объятий и слёз, в последний раз потрепав мягкий, шелковистый мех Штришка, дети помахали на прощание рукой и двинулись по тропинке в густую листву. И чем дальше они уходили, тем ниже и ниже нависали над головами ветки, и, чтобы подойти к двери, им пришлось согнуться почти пополам.
Деревянная дверь оказалась маленькая – высотой всего около метра. Роквелл толкнул дверь рукой. На их счастье, она отворилась легко.
– Ты первая, – сказал он Орешку и угловато выгнулся, освобождая проход. – Увидимся на той стороне…
Орешек опустилась на четвереньки, оглянулась через плечо
77. Национальная портретная галерея
Паркетный пол по ту сторону двери отдавал холодом. Орешек оказалась зажата в узкой щели между дверью и чем-то вроде деревянного постамента, возникшего перед самым её носом. Орешек поднялась на ноги. При этом она тихонько толкнула постамент, отчего то, что на нём стояло, опасно закачалось. Орешек не раздумывая вскинула руки вверх, чтобы не дать ничему упасть. Ладони обхватили мраморный бюст.
Она осторожно выбралась из-за постамента и поняла, что находится в тускло освещённом зале с очень высокими потолками. Стены были увешаны большими картинами.
– Орешек, мы где?
Она обернулась и увидела, как Лялябет вынырнула из-за постамента, на котором, как теперь стало ясно, стоял бюст королевы Виктории.
– Не знаю. По-моему, какая-то картинная галерея.
– Уф, как же тут узко! – выскользнул из-за бюста Роквелл и встал рядом с ними в весьма изысканно украшенном зале. – Так, это что за место?
– Это называется «картинная галерея». Сдаётся мне, ты никогда ни в одной не бывал.
– Представь себе, не бывал. Всему на свете есть первый раз. А здесь как-то… мило, правда?
Орешек взглянула на часы.
– Да ладно! – ахнула она.
– Что? – всполошился Роквелл.
– По моим часам нас не было всего часа три!
Дети на цыпочках двинулись по безлюдной галерее. Но едва они поравнялись с большим портретом герцога и герцогини Кембриджских, как в конце коридора возник очень высокий, широкоплечий охранник с аккуратной белой бородой. Дети застыли на месте. Охранник, похоже, смотрел прямо на них. Дети затаили дыхание…
– Стенли! – раздался голос откуда-то из другого зала, слева от охранника. – Чай будешь?
К изумлению всей компании, охранник повернулся на голос и крикнул:
– Э-э… да, спасибо! С молоком. И четыре кусочка сахара.
Он снова посмотрел на детей, и Орешек готова была поклясться, что заметила, как легчайшая тень улыбки заиграла у него на губах. Он ещё немного постоял и ушёл.
– Фух! Чуть не вляпались, – выдохнул облегчённо Роквелл.
Стараясь не издавать ни звука, компания двинулась дальше и вскоре отыскала дверь, которая вывела их в утреннюю прохладу оживлённой улицы.
– Мы в Лондоне! – закричала Лялябет. – Смотрите!
И действительно, мимо них направо, в сторону гигантской
– Это Колонна Нельсона, – сказала Орешек. – Мы совсем близко от Трафальгарской площади.
Она посмотрела на дверь, из которой они только что вышли:
– А, так это Национальная портретная галерея! Значит, здесь за углом станция метро «Лестер-сквер».
Она схватила Лялябет за руку.
– Идём, мы опоздали в школу.
78. Дома
В кои-то веки поездка в метро оказалась быстрой. Они заскочили на Мелодия-роуд, чтобы Орешек переоделась в школьную форму. Она убежала наверх, в свою комнату, а Лялябет и Роквелл остались дожидаться внизу.
Орешек обвела взглядом комнату. Она увидела на кровати нарисованную разбитую вазу и увядший цветок, увидела на стене немного промокшую открытку с Фантастической Четвёркой, увидела приклеенный к дверце шкафа чистый лист бумаги и маленькую кучку серой пыли на ковре под дверцей.
Потом она увидела деревянную шкатулку, доверху наполненную закладками на клейких листочках. Она никак не могла поверить, что Хвостика в секретном отделении больше нет.
Она вспомнила обо всём, что видела в Хроме, вспомнила всех, с кем повстречалась. Она вспомнила калейдоскоппи, чернильную бурю, Джонатана Хиггинботтома, Бункер, Лулу Кавайи, Столового, Радужное озеро, чету Мейкерштрихов, 72-го. Как бы она хотела рассказать о них папе! Это был единственный человек, которому она могла бы доверить всё без утайки.
– Скоро, – прошептала она чуть слышно, – скоро я расскажу тебе всё.
Когда она стала сворачивать комбинезон, из кармана выпал листок бумаги. Это была карта Хромы, которую ей дала миссис М. Орешек подняла карту и у самого краешка района Зелёных долин нарисовала дверцу и подписала: «Королева Виктория, Национальная портретная галерея». Интересно, подумала она, а есть ли где-нибудь в городе другие порталы? Может, со временем она это узнает.
Она надела школьную форму, сбежала по лестнице вниз, схватила из вазочки с фруктами три яблока и раздала всем.
– Ну, идём! – сказала она Роквеллу и Лялябет. – Уроки сами себя не выучат.
Друзья отвели Лялябет в школу, а потом короткой дорогой через церковный двор отправились в «Святой Хьюберт».
– Ой, нет! – завопил Роквелл, перепугав Орешка, да так, что она чуть не выронила яблоко. – Контрольная по физике!
– Э-э… ну и?..
– Что и?.. Я ЖЕ НЕ ПОВТОРИЛ НИЧЕГО В СООТВЕТСТВУЮЩЕМ ОБЪЁМЕ!
– Ну, это, наверно, потому, что ты был чересчур занят: СПАСАЛ ЛЮДЕЙ И УЧАСТВОВАЛ В ПОТРЯСАЮЩЕМ ПРИКЛЮЧЕНИИ!