Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]
Шрифт:
Дрюдо подошел я мужчине и остановился, боясь нарушить молчание.
Лицо Джона было измазано сажей, на лбу кровоточила большая ссадина, щеки лоснились от пота… На этом блестящем фоне едва светились тусклые глаза затравленного зверя.
— Я представляю, Маклейн, что ты чувствуешь.
Джон попытался проглотить комок, застрявший где-то в горле. Он мешал дышать, говорить. Хотелось впиться в него пальцами и рвать, рвать, пока не вытащишь наружу и не отшвырнешь куда-нибудь подальше.
Что ты можешь понимать,
— Я чувствую себя бесполезным… — выдавил из себя Джон.
В его тусклом бесцветном голосе звучало такое отчаяние, что Дрюдо передернуло. Он не знал, как успокоить этого сильного мужчину, вдруг превратившегося в убитого горем человека.
— Мы связались с правительством… Вызвали армейское подразделение, которое уже имеет опыт борьбы с террористами. Они должны быть здесь с минуты на минуту, — ему было трудно говорить с Маклейном, но Дрюдо ощущал необходимость рассказать этому полицейскому из Лос-Анджелеса все это. В конце концов, во всей этой дерьмовой истории он единственный оказался на высоте. Нужно было сказать ему что-то еще, главное, что могло его успокоить. Ах, да… — Самолет твоей жены по-прежнему передает нам информацию, но, к сожалению, мы не можем ему ответить, — и совсем тихо добавил: — У них осталось топлива на двадцать пять минут.
Маклейн ожил. Он посмотрел на начальника башни и встал.
Нет, Холли, нет. Ты только не волнуйся… Мы еще поборемся…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Холли пыталась отвлечься от тревожных мыслей, посеянных этим ублюдком. Действительно, в воздухе творилось что-то невообразимое. Почему огни сверкают со всех сторон, и ни один самолет еще не зашел на посадку? Аэропорт Далласа один из самых крупных в Штатах. Он не закрывается даже всвязи с метеоусловиями, а сейчас за овалом иллюминатора была не такая уж сильная буря. И вроде бы даже и эта начинает утихать… Что же происходит?
Со своего места опять поднялся Ричард Торберг и приклеился к стеклу.
— Слушай, Дик… Так ведь тебя зовут? — Холли очаровательно улыбнулась. (Когда она хотела, это у нее получалось отлично.) — Если ты так и будешь постоянно приближаться ко мне, то, может, поменяешь одеколон?
Ого! Торберг внутренне хохотнул. Он, конечно, знал, что нравится женщинам, но миссис Маклейн… А казалась такой неприступной… А она прехорошенькая…
— Да… я весь внимание… — он игриво приподнял бровь. —
— Мужской запах был бы лучше.
Тоже мне, королева! Да нужна ты мне сто лет!
Ричард встал, окинув женщину презрительным взглядом.
Его брови и уголки губ сразу сползли вниз, подбородок вздернулся, он тряхнул головой, словно отбрасывая назад волосы, хотя отбрасывать, собственно, было нечего — яйцеобразную голову венчала короткая стрижка, и прошел к себе на место.
Нет, хоть убейте меня, но тут что-тО не так. Но им, конечно же, ничего не сообщают, как всегда. Умники чертовы… Стоп… Питер!.. Питер!
Он сорвался с места и бросился в салон туристского класса.
Питер, худощавый брюнет, спокойно сидел в своем кресле и продолжал читать детектив. «Ничего его не трогает, — подумал Ричард. — Ну никакой интуиции! Вот так и останется дерьмовым репортером на всю оставшуюся жизнь!»
— Питер! — Торберг положил ладонь на плечо товарища. — Да? — сквозь толстые очки на Ричарда уставились серые близорукие глаза. — Что случилось?
— Слушай, ты свою игрушку сдал в багаж, или она с тобой?
— Ты что, тронулся? Хочешь, чтобы ее заметили?
— Дай-ка ее мне на секундочку.
Питер вздохнул, (как же, его оторвали от этой мути, которую он читал), полез в спортивную сумку и вытащил оттуда миниатюрную коротковолновую рацию, которая ловила все на свете. «По ней можно связаться с раем и адом», — любил говорить он, ласково поглаживая свою игрушку.
— Можешь ты настроить ее на полицейскую частоту?
— В любое время. А что? '
— Я хочу узнать, что там происходит.'
Питер кивнул и начал крутить настройку. В наушниках что-то хрипело, свистело, шуршало… ц больше ничего.
Ричард нетерпеливо ждал, переминаясь с ноги на ногу.
— Ну?
— Там ничего нет, — озадаченно произнес Питер.
— Твоя фигня работает или нет? Этого просто быть не может!
— Но там нет ничего! — в наушниках вдруг раздался какой-то писк. — Вот аэропорт пищит… Но такое впечатление, что башни там нет.
Так и есть! Он же чувствовал это! Чувствовал всем нутром журналиста!
— Ясно. Оставайся на этой частоте! И слушай, слушай. Там точно что-то происходит…
Стюарт ждал.
Он сидел перед телевизором, из которого вещала та самая девица, что пыталась взять у него интервью в главном терминале.
За ее спиной догорали останки самолета, суетились люди, пожарные машины поливали из брандспойтов огонь, пытаясь загасить костры. Полковник усмехнулся. Он так и думал. Этих кретинов не хватило даже на то, чтобы понять: пламя могло бы послужить отличным маяком в воздухе. Черные жирные столбы дыма поднимались вверх, покачиваясь от налетавших порывов ветра,