Крепость Дракона
Шрифт:
— Похоже, он намерен принять горячую ванну, пока мы тут воюем. Меня беспокоит лишь то, что в результате атаки королевские всадники оттеснят авроланов на восток, и тогда они зайдут к нам в тыл.
— Да, но зато они не сольются с войсками, идущими по берегу озера. — Ворон повернулся в седле и указал на второй кавалерийский отряд. — Генерал Каро и конники Саварры могут передвигаться довольно свободно, хоть на запад, хоть на восток, так что считайте их нашим резервом.
— Не стану спорить, — вздохнула Алексия. — Я знаю, что мне многое не говорят. Остается надеяться, что генерал Адроганс знает, что делает.
— И вы
Алекс нахмурилась, припомнив предыдущую свою встречу с главнокомандующим.
— Приходится. А вы?
Ворон кивнул и положил руку на рукоятку меча.
— И мне тоже приходится. Мало у кого из нас есть возможность убить сулланкири. Я надеюсь, что Адроганс позволит мне к ней приблизиться и сделать это. Эдамис всегда была смелой и изобретательной, уж она-то знает, как следует вести сражение. Надеюсь, что Адроганс найдет способ ее обезвредить.
— Я разделяю вашу надежду, Ворон. Я хочу остановить ее и переломить им хребет. — Алексия выдернула саблю, заслышав сигнал. — Поезжайте со мной, и мы вместе добьемся того, чего хотим.
Уилл злился, что его оставили вместе с обозом. Он слышал, как запели трубы, подавая сигнал к началу сражения. Ворон терпеливо объяснил ему, почему он не может принять участия в битве. Хотя никто не сомневался в боевых способностях Уилла, опыта у него не было. Для победы в бою необходимы дисциплина и тренировка. Отсутствие у Уилла того и другого означало, что его тут же убьют.
Как горько ему ни было, Уилл вынужден был с этим согласиться. На Вильване он был слишком усталым и растерянным, чтобы разобраться в собственных чувствах. Сейчас же, наблюдая, как собираются в бой Ворон и Резолют, он вдруг понял, что они вполне могут погибнуть. От одной этой мысли у Уилла сжалось горло и навернулись на глаза слезы.
Такие чувства были для него в новинку. В доме Маркуса у него были свои привязанности, но дети там никогда не оказывались перед лицом смертельной опасности. Правда, случалось, что некоторые из них умирали, а другие исчезали, но это происходило неожиданно и воспринималось как нечто уже свершившееся и непреложное. Маркус обычно обращал эти происшествия в показательный урок, то есть бил всех подряд, чтобы до каждого дошло, как плохо быть дураком.
Уилл не хотел, чтобы друзья его погибли, и еще больше он не хотел видеть, как они погибают, но тем не менее, заслышав зов трубы, вышел из относительно безопасной зоны и вскарабкался на холм, где находилась палатка Адроганса. Конногвардейцы, стоявшие там для того, чтобы отгонять народ, улыбнулись, завидев его; Уилл прокрался наверх и спрятался в тени командирского шатра.
Он увидел, как гвардейцы Альциды двинулись вперед по сравнительно ровной местности. Земля поднималась в северном направлении, но не настолько, чтобы у авроланов было ощутимое преимущество. Движение войск напоминало яркую ткань, которую ласкал легкий ветерок. Это происходило, когда люди опускались в небольшие долины, а потом, поднимаясь, оказывались на другой стороне.
Сверкание длинных копей частично разрушало эту иллюзию. На некоторых копьях развевались флажки, в то время как идущие в первых рядах воины уже опустили свои копья, направив их на врага. Первые три ряда с копьями наперевес казались нерушимой стеной, которую вражеской кавалерии было не преодолеть.
Вслед за пехотой с копьями и пиками двигалась кавалерия. Мрачные черные плащи королевских всадников
С правой стороны ехали Волки Альциды. На синих их плащах от правого плеча к левому бедру шла золотая полоса. Они выглядели не менее красочно, чем огромные темериксы, к которым они скакали.
Пройдя триста ярдов, инфантерия остановилась. Прозвучала команда, и выдвинулись вперед копья, ощерившиеся самодельными шипами, готовыми растерзать плоть противника. Грянул древний военный клич Альциды, так что у Уилла мурашки по спине побежали:
Прольем же кровь за дом родной,
За короля, семью, народ!
Гордостью наполнилось его сердце, а растянувшиеся в улыбке губы почувствовали прикосновение маски. Как бы Ориоза ни заявляла на меня свои права, я всей душой с Альцидой.
Загремели барабаны, и авроланы двинулись вперед. Уилл невольно сравнил их с волком, прячущим до поры до времени зубы.
Противник подходил все ближе и ближе. Впереди шли хогуны с оружием, способным пробить огромные бреши в рядах Альциды. Удар дубины — и копья полетят на землю, а люди столкнутся друг с другом, и начнется паника.
Движутся только фланги. Они что-то замышляют.
Уилл сдвинул брови, стараясь разгадать маневр авроланов. Усилия его ни к чему не привели — частично потому, что у него не было опыта, а частично потому, что Уилла отвлекали звуки, доносившиеся до него из шатра главнокомандующего. Кроме непонятных слов, которые произносили жускцы, Уилл слышал вздохи и стоны, скрип и щелчки. Он не знал, что это, чувствуя лишь, что происходит там не то, что нужно; и это в тот момент, когда Адроганс должен был разобраться в тактике авроланов!
Не раздумывая, юный вор проскользнул в шатер и, когда глаза его привыкли к темноте, в ужасе замер.
Посреди палатки была вырыта яма, наполненная водой, а над ней возвышался привязанный к кресту обнаженный окровавленный Адроганс. В грудь, живот, бедра и руки его были вбиты железные гвозди. Палатку заполнял дым и запах горелой плоти. Один жуск держал в клещах раскаленный гвоздь, а другой оттопырил кожу на левом плече Адроганса. Пробормотав какое-то проклятие, состоящее из одних свистящих звуков, жуск вбил в тело гвоздь, в то время как третий жуск подвесил на тонкой бечевке к этому гвоздю груз.
Не успел Уилл поднять тревогу, как старый шаман обернулся. Он указал на него пальцем и сжал руку в кулак. Уиллу показалось, что ему перекрыли воздух, в глазах потемнело.
Он не почувствовал, как упал на землю.
ГЛАВА 55
Марк Адроганс едва заметил, как с приходом Уилла в палатку заглянул луч света, едва услышал его сдавленный стон и звук от падения на землю. Боль, пронзавшая тело генерала, не позволяла ему отвлекаться на что бы то ни было. Раскаленное докрасна железо терзало его плоть, судорожно дергались руки и ноги. Грудь Адроганса готова была разорваться, поскольку он из последних сил удерживал в ней крик, а в короткие паузы генерал хрипло шептал: