Крепость Луны
Шрифт:
— Ты ведь шутишь. Кто они?
— Где твой дар провидения, мама? Я не шучу. Мне действительно подкинули дело, и теперь я взят под стражу. — Я говорил, наполняя рот едой. Я успел проголодаться, а новое событие как бы пошатнуло горечь поминок и немного заслонило его.
Гости смотрели на меня с любопытством, некоторые дамы и девушки с усмешкой. Им казалось, что я — большой шутник и нарочно набиваю рот и вдобавок пытаюсь говорить. Я встретился с одной из девушек взглядом и подмигнул ей. Щёки бедняжки
— Да, теперь я вижу, — медленно произнесла мама, выйдя из забытья.
— Мама, это очень грустно, но всё будет хорошо.
— Я знаю. В остроге ты пробудешь недолго. — Она поднялась и подошла к жандармам. — Господа, вы плохо кушаете. Берите пирожки, вон поросёнок в сметане. Маша, налей господам грибного супа.
— Сударыня, не беспокойтесь, — заговорил Улевский, — мы лишь присели с позволения Николая Ивановича почтить память Ивана Никифоровича, но вовсе не затем, чтобы набивать животы…
— Всё равно, господа, всё равно кушайте. Столько осталось еды, пропадёт ведь без пользы.
— Благодарю, сударыня…
Спустя полчаса, насытившись, они поднялись, и я вместе с ними. О многом я успел за это время подумать, но реальность творившегося вокруг меня действа всё равно теряла очертания.
— Простите великодушно, дорогие гости, — сказал я, — необходимо срочно выехать по делам.
Ещё спустя полчаса я с помощью матушки был собран (впрочем, вещи брать не полагалось). Когда мы ещё находились в коридоре, выскочил запыхавшийся Тихон.
— Батюшка мой! — вскричал он, размахивая руками, — слуги такие страсти рассказывают, будто вы уезжать собрались куда-то.
— Да, Тихон, — я обернулся. — Срочные дела.
— Так я же с вами. Минуточку, манатки захвачу только…
Синие губы сестры тронула улыбка.
— Нет, Тихон. Туда, куда еду я, тебе дороги нет.
— Как так нет? — озадачился старик. — Если болота, я пешком пойду.
— Тихон, Тихон, тебя не проведёшь. В острог меня забирают.
— Как в острог? — опешил старик, руки его бессильно повисли вдоль тела.
— Кто-то подкинул мне папку с секретными бумагами, а эти господа провели обыск и обнаружили злополучную папку. Скоро всё проясниться.
Тихон несколько секунд переводил взгляд с меня на жандармов, потом вдруг с необычайной ловкостью и злобой бросился на стоящего рядом служаку, так что едва не сбил его с ног.
— Стой, Тихон! — закричал я и бросился спасать жандарма от стариковских кулаков.
— Вот тебе, проклятый жамдар! Не смей забирать моего батюшку, ворюга, нечестивец!
Жандарм не сопротивлялся, потому что был так велик, что, наверное, не чувствовал ударов. Я с трудом отодрал от него махавшего руками Тихона.
— Успокойся же ты, успокойся, Тихон.
Улевский и его коллеги только хохотали. Даже матушка с сестрой улыбались.
— Батюшка мой, они ведь вас забрать хотели. Я не позволю! Ух-х, морды хворменные, поганки столбовые!
— Ну, довольно, Тихон, не ругайся. Так надо. Я не сопротивляюсь, значит, и ты не должен.
— Вы добрый, поддаётесь.
— Успокойся, Тихон. Слушай, что я говорю. Я на несколько дней, только на несколько дней. Со мной ничего не случится. Ты ведь знаешь, я себя в обиду не дам.
— Я знаю, — Тихон утёр слезу. Он понял, что я не шучу и действительно уезжаю.
— Вот и хорошо. Всего доброго, Тихон. Жди, я скоро буду.
— Если что, тегераму шлите. Я разберусь! — и старик пригрозил Улевскому кулаком.
— Ох, простите, — смутился я.
— Даю слово, Тихон, с Николаем Ивановичем ничего не случится, — сказал серьёзно Фотий Константинович.
Старик заглянул ему в глаза и покраснел, признав, что всё-таки перегнул палку и зря пустил в ход кулаки.
— Ладно, — буркнул он и затянул меня в объятия.
Матушка не плакала, держала себя твёрдо; глаза её изредка сверкали, губы плотно сжались. Лида казалась рассеянной, происходившие события явно казались ей сновидением; смерть отца и неожиданный арест брата, то есть меня, стёрли с её лица последнюю краску, отчего выглядела она мраморно-бледной. Тихон, пристыженный, последним выбрался на порог.
Прощаясь с ними, я участливо посмотрел на свою крупную родинку в том месте, где заканчивается большой палец левой руки и начинается предплечье. Она выручит, если надо. Она не предаст.
Я помахал родным и залез в карету. Справа и слева от меня разместились жандармы, а на противоположной лавочке — Фотий Константинович с ещё одним помощником.
— Простите, Николай Иванович, но меры предосторожности превыше всего, — сказал Улевский и вынул из-под сидения стальные кандалы.
— Воля ваша, только Тихон ещё может услышать мой крики, и тогда вам не поздоровится, — пожал я плечами и протянул ноги, которые тут же были стиснуты скрипящим о кожу сапог металлом.
"Чья воля движет мной?" — спросил я себя и остался без ответа.
Слишком многое произошло за последнюю неделю. Заколдованное письмо, встреча с Шутом, смерть отца и, наконец, арест. Что будет дальше?
05. Комната с маленьким человечком
Когда-то острог Центрального округа был заметно удален от города N и утопал в лесах. Но за две сотни лет город N увеличился чуть ли не вдвое и захватил прилежащие к острогу территории, и это несмотря на всяческое нежелание горожан селиться вблизи подобного учреждения.