Крепость мрака

Старк Джеральд

Разгром на стене царил полнейший. Серый цоколь башни украсился угольно-черными разводами и огромной вмятиной с оплавленными краями. От балкона и большого арбалета на треноге не осталось даже следа, лишь несколько жалких головешек торчали из тела башни там, где прежде были толстые деревянные балки. Смотровая площадка уцелела, но вершину башни заволакивали клубы удушливого черного дыма, и было неясно, удалось стрелкам вовремя покинуть опасное место или же они погибли в огне.

— Проклятые пожиратели глины, — заорал Цурсог, в ярости ударяя по станине катапульты, — они превратили нашу победу в поражение! Огонь

и железо, харр! Нечестная игра! Грязные ублюдки, вот они кто! Если саламандра развернет лестницы, бастион потерян!

— Какие лестницы? — пискнул Конни из-под руки защитника крепости.

— Те самые, которые эта железная дрянь таскает на спине! А мы даже не можем подойти к ней, харр! Пусть только они рискнут подняться на стену, я покажу им! Сгорю, но пару дюжин червяков прихвачу с собой, харр!

— Цурсог, а чем стреляла катапульта?..

— Что?!.. Аргх! Ты умный! Я поглупел от злости! Не вздумай вставать, саламандра спалит тебя! Кого я буду тогда благодарить?

Зверовидный воин метнулся и исчез за станиной камнемета прежде, чем копошащиеся в сетчатых колпаках дверги заметили его прыжок, и Конни услышал стук, словно его мохнатый спаситель откинул крышку большого ящика. Голова металлической многоножки покачивалась, бдительно наблюдая за опустевшей стеной. Страшная медная трубка в пасти чудовища тоненько посвистывала, над раструбом бился маленький язычок голубого огня.

Один из двергов, управлявших диковинной осадной машиной, повернул какой-то рычаг, и на широкой плоской спине «саламандры» развернулись веревочные лестницы.

Цурсог длинным прыжком вылетел из своего укрытия. В лапах он сжимал стеклянно блестящий шар размером с крупный арбуз, оплетенный тонкой серебряной сеткой и заполненный чем-то искрящимся, розовым — совершенно не тяжелый с виду, однако уродливая физиономия Цурсога перекосилась от напряжения. Голова «саламандры» дернулась в его сторону. Послышался знакомый зловещий свист.

Воитель оказался быстрее.

— На, подавись! — гаркнул он, поднял над головой шар и с натугой метнул прямо в раззявленную «пасть».

Раздался звук, похожий на кашель великана, и морду металлического монстра охватило холодное фиолетовое пламя. Дверги, сидевшие в своих укрытиях, беззвучно завопили. Один откинул колпак и полетел вниз с высоты в тридцать локтей, второй бился в судорогах. Стальные когти «саламандры», кроша камень, соскользнули с края стены, верхняя часть гибкого туловища запрокинулась далеко назад, раскачиваясь в воздухе, точь-в-точь повторяя агонию раздавленной сороконожки. Лиловый огонь брызнул из каждого металлического сустава, пробился между пластинами панциря — и жуткое боевое творение подгорных жителей осыпалось вниз, на головы атакующих, многих раздавив и еще больше спалив своим загадочным внутренним жаром. Столб дыма и пара взлетел едва не выше крепостной стены.

— … Отходят, — жмурясь от удовольствия, пробормотал Цурсог. Изрядно поредевший двергский отряд откатился на безопасное расстояние от непокорного бастиона, оставив бездыханными на поле боя едва не треть бойцов. Изредка арбалетчики нападающих выпускали по стене наудачу несколько стрел, но те уже не причиняли вреда. — Славная победа, парень! Ахой — радуйся, я вижу твоих друзей, живых и невредимых, и почтенного айенн сиидха с ними! Клянусь Темным Творением,

их, должно быть, не берет огонь! Только что это они? Решили вдруг полежать, ноги не держат? Эй, ты тоже?..

— А… в-ва… — теперь, когда самое страшное, похоже, было позади, Коннахара охватил запоздалый озноб — да такой, что колени у него подкосились, и юноша сполз по горячей, вымазанной копотью стене. — Чт-чт… что это было… живое?..

— Аргх! — Цурсог с отвращением сплюнул. — Только что был умный, стал глупый. Даже грязекопам хватит ума не связываться с живой саламандрой. Собранная, построенная — какая разница? Грязная дрянь, и порождение грязных тварей! Сколько раз увижу недомерка — столько раз убью, харр! Как, ты сказал, тебя звать?

— Коннахар, — выдавил принц. — Из клана Канах.

— Я Цурсог Мохнатое Копье, — горделиво представился новый знакомец. — Клан Канах? Не помню такого. Какие цвета?.. А, неважно. Мы еще поговорим, позже. Аргх! Ты и твои друзья сражались почти как воины. Я запомню вашу отвагу.

— Спасибо, что спасли нас, — Конни сделал попытку встать, и ему это удалось, хотя и не сразу. — Всех вместе… и меня в отдельности. Я твой должник, почтенный… э-э… Цурсог.

— Вождь, беда, — подошедший воин в продранной, обгорелой кольчуге говорил тихо, склонив косматую голову. — Обжора, Длинноногий, Ругу и Шептун сгорели в колдовском огне. Следопыт и Черные Пальцы при смерти. Много раненых. Ты нужен.

— Я услышал тебя, Хазред, и я приду, — снова Коннахар заметил, как бугристое лицо странного воина передернулось короткой судорогой. — На закате мы устроим большой пир — все они были славными бойцами, нельзя, чтобы воин уходил за Грань в печали! Раненых отнесите к лекарям. Сиидха не пострадали?

— Сиидха убить непросто, — пожал плечами Хазред. — Сиидха пройдет над пропастью по шелковой нитке, поймает стрелу в воздухе и сумеет укрыться на голом камне. Но они удивлены и напуганы. Прежде им не доводилось такого видеть.

— Харр! Мне тоже. Хазред! Возьми мальчишек и странного сиидха, который с ними. Сперва к лекарям. Потом… Потом отведи в арсенал, к Мизрою, пусть приставит их к какому-нибудь занятию. Я должен потолковать с ними, но не сегодня. Все, проваливайте!

Вместо положенной обиды — как же так, вместо заслуженного признания его прогоняют со стены, отсылая в какой-то арсенал! — Коннахар испытал небывалое облегчение. Хазред, отсалютовав командиру, потащил молодого человека за собой, прочь от ставшей местом побоища башни. Шагов через полсотни что-то надоумило Кони посмотреть налево. Из груди юноши вырвался сдавленный писк, и он окаменел, не завершив шага. Провожатый зло рыкнул, но даже это не заставило наследника аквилонского престола сдвинуться с места.

Громада башни больше не загораживала крепость. Теперь Конни увидел ее почти целиком — три ряда неприступных бастионов, уступами окруживших устремленную к небесам вершину пологой горы, правильные квадраты аккуратных построек выше по склону и три потрясающе красивых серебряных шпиля в самом сердце твердыни. Башня, которую они с таким рвением обороняли и которую полагали донжоном крупной крепости, располагалась в самой нижней цепи укреплений, служа всего лишь чем-то вроде надвратного барбикена, — а вдоль стены, уходившей за склон горы, громоздились еще десятки подобных сооружений…