Крепость на дюнах
Шрифт:
— Почему Дедаев вывел дивизию к реке Барта на «учения»?
— Фронт твоя армия не удержит — на одну твою дивизию у немцев две, а то и три. Запертая в Либаве дивизия напрасно погибнет. Но гарнизон там останется, и я сделаю все, чтобы как можно дольше держать эту крепость на песке — даже если свяжу осадой одну дивизию, то дело будет сделано. Ведь ты получишь две дивизии — одна убудет у немцев, а 67-я прибудет к тебе резервом. А то что она пока в 27-й армии, то временно — ситуация на фронте неизбежно потребует этого решения.
Петр Петрович задумался, закурил
— Сегодня же от всех трех стройбатов в Картяне и Плунге отправятся по две роты для «строительства укреплений» на Барте — полторы тысячи бойцов. Пусть после полудня генерал Дедаев высылает полуторки своего автобата. За эти три дня их хоть немного обучить можно и распределить по ротам. Оставшиеся две тысячи красноармейцев, вместе с управлениями всех трех батальонов, пусть забирает…
Генерал Собенников остановился, все взвесил и решил, что сообщить просто не успеют, ведь выходной будет, а начавшаяся война все спишет. И решительно закончил:
— Вечером 21 июня, в 19.30. В инженерном управлении фронта времени не будет на обдумывание, даже если сообщение поступит туда, а в воскресенье тем более. Мины к полковым минометам получит в полном объеме. У нас на складах они есть. Передам и батальонные минометы, ведь у него в батареях по два взвода вместо трех, на треть некомплект, как помниться Фадеев говорил. Два десятка имеется, отдам, а больше нет. Сделал все что мог — этого, надеюсь, Николаю Алексеевичу хватит?
— Вполне — почти до полного штата доведет свои два стрелковых полка, плюс два артиллерийских имеется.
— Срок отправки 165-го уровского батальона из Либавы и артиллерийской батареи переношу своей властью на 23-е число, — Собенников усмехнулся — в Шауляйский УР они просто не прибудут теперь, так как потребуются для обороны Либавы. И продолжил говорить:
— Комдиву-10 приказал передать тебе саперов и строителей у Паланги в оперативное подчинение. Твой фронт пройдет севернее Кретенги, до Курамчая, где доты, южный сосед 62-й полк из дивизии Фадеева — согласуй с ним действия. Учти — батальон из Паланги с дивизионом 30-го артполка будут отведены на соединение с дивизией после первого дня действий.
Собенников усмехнулся, глядя на помрачневшее лицо Николаева. И решил немного смягчить для того ситуацию:
— Снаряды к 42-м линейным пушкам привезут послезавтра днем — в Шауляй прибывает сегодня 73-й корпусной артполк — четвертый дивизион вооружен такими же пушками. Есть несколько боекомплектов — поделятся. Вот и все что могу для тебя сделать, Серафим Петрович. Письменный приказ отдам после начала «событий» — пока не имею на то права, сам понимать ситуацию должен.
— Этого достаточно.
— Детей сможешь эвакуировать собственными силами? Их нужно вывезти заранее — не взирая ни на что!
— Уже сделано — будет полсотни автомашин и автобусов, к Руцаве придет эшелон по узкоколейки. А в субботу пионеры, те, кто постарше, с вожатыми в поход пойдут до
— Вижу, все предусмотрел. А где немцы крепче всего ударят по позициям моей армии?!
— По крайнему флангу, там 48-я дивизия в оборону не встала. Германцы любят бить по стыкам, в той войне успешно пользовались этим способом, да и в этой — с поляками и французами. И введут массированно танки — внезапно. Думаю, их уже нет в Мемеле, они за Неманом. А в ночь на 22-е июня перейдут Неман, потому наша авиация эти три-четыре танковых дивизии с мотопехотой не видит сейчас, и ударят кулаком по 11-му корпусу. Сильно ударят, Петр Петрович, проломят фронт и разорвут связь с 11-й армией. Я на это указывал, но меня сняли, как ты сам знаешь. Как и то, что нацкорпуса ненадежны, и их нужно или расформировать или пополнить русским составом. Да и батальоны укрепрайонов развернуть нужно было заранее, а не надергивать состав из дивизий, как морковку из грядок. Но кто ко мне тогда прислушался, наоборот поступили?!
Слова зависли в воздухе — ответа на них не требовалось. Собенников отвел взгляд и негромко спросил. Извечный русский вопрос, один из знаменитой триады:
— И что делать?!
— Можно успеть сделать многое, очень многое, три дня большой срок. Ты сможешь остановить блицкриг в самом начале, даже если нанесут поражение 11-й армии. Твои войска немцам могут рыло хорошо начистить, я ведь инженер, и знаю, что такое оборонительная позиция с выжженной землей перед ней, без мостов и дорог. Им каждую версту прогрызать придется. Вот, я тут набросал перечень неотложных мероприятий.
Николаев протянул командарму тонкую тетрадь, а затем достал запечатанное письмо. И попросил:
— Это письмо можно доставить к часу утра генералу Морозову, если посчитаете нужным. С Либавы я вырваться уже не смогу…
Либава, «Восточный сектор»
Комендант 41-го укрепрайона
дивизионный комиссар Николаев
— Ты думаешь, я не понимаю, что происходит, Серафим Петрович? Да я с конца мая отправляю из порта мазут танкером и лихтером. Здесь топлива на восемь тысяч тонн без малого было, включая мобзапас, да еще на тысячу двести тонн солярки.
— Правильно делаешь, весь вывезли?
— Пока только треть. Да, эсминец «Ленин» и подлодки на текущий ремонт поставил, с окончанием работ двадцать третьего числа. Приказа письменного не отдал, но командиров и руководство завода предупредил, что с понедельника возможен капитальный ремонт, если ситуация не изменится. Сам понимаешь, почему осторожным быть приходится.
Клевенский тяжело вздохнул — обвинение в паникерстве страшная вещь, да и последствия не замедлять обрушится на голову. За последние дни начальник Либавской ВМБ осунулся и постарел, глаза покраснели от тревожного сна урывками.