Крепость живых
Шрифт:
Подсаживают меня с энтузиазмом. Скорее, даже закидывают в окно. Странно, первый этаж, а решеток нет. Квартирка однокомнатная, чистая, но бедная. Впрочем, была чистой. Неделю точно не убирали – комья пыли на полу.
Мамашка сидит на кровати – замурзанный халатик, растрепанная прическа. На мое явление не реагирует никак. Попытки добиться от нее внимания ни к чему не приводят…
– Собирайся. Бери что у вас тут ценного, и поедем.
– А мама?
– Что – мама? Здесь я ничего сделать не могу. Заберем
Вылезаю из окошка обратно.
– И что там?
– Девчонка нормальная, мамаша в ступоре. Больше сказать нечего.
– Ладно, двинули на крышу.
Двигаем. Состав тот же, все те же.
Эту дверь открывает восьмой по счету ключ в связке. Придерживаем ее и поневоле отшатываемся – вымахнувшая плетью голая рука чуть-чуть не дотягивается до стоящего рядом рыцаря. В ответ рыцарь лупит дуплетом в щель. Дима, стопоривший дверь ногой, недовольно морщится – чудом не попало в него.
Николаич смотрит в щель, качает головой, потом стреляет туда дважды. Только после этого слышится шум падающего тела.
– Геннадий Петрович! Не надо стрелять. Здесь обыкновенный шустрик. А вы бы еще немного влево взяли – и влепили бы по своему. А мы-то без брони.
– Она меня чуть-чуть не задела!
– Геннадий Петрович! Чуть-чуть по-китайски – километр! Осторожнее, пожалуйста. И перезарядите ружье.
– Да, конечно…
Подъезд этой пятиэтажки оказывается не таким уж и сложным. По дороге встречаются еще два зомби, но обычные. В квартиру на втором этаже дверь открыта, но, свистнув туда и не получив никакого ответа, Дмитрий закрывает ее…
На третьем этаже дверь приоткрыта, оттуда торчит голова той самой дамы бальзаковского возраста. Увидев нас, дама выскакивает на площадку вся – и ее оказывается много. Она экзальтированно восторженна, и нам стоит немалых усилий ее утихомирить. А до этого она кудахчет и радуется «чудесному спасению» с такой энергией, что у нас скулы сводит, словно лимон сожрали. Идти вниз в одиночестве она отказывается. Мне, как наиболее деликатному и интеллигентному из всей группы, выпадает честь ее эскортировать. Заодно еще приходится помочь тащить ее багаж – отволокла она три здоровенных сумки…
Когда, сдав даму на руки стрелкам, возвращаюсь наверх, чувствую, что сыт общением с этой особой по горло…
– Ну как успехи? – иронично спрашивает Николаич.
– Феерично, феерично!!! – совершенно неожиданно для себя выпаливаю в ответ.
– Забавно, мне героиня Тэффи тож в голову сразу пришла… Ладно, двигаем дальше.
Люк на крышу заперт на пустячный замок. Монетодворский Геннадий Петрович сносит его одним щелчком чудовищной мощи кусачек. Откидываем люк, ждем у моря погоды. Первым на крышу вылезает Дима. Отсутствует минуту, потом видим его физиономию в просвете люка.
– Чисто.
Лезем по очереди.
Добираемся до нужного люка. Даже тут, на крыше, воняет газом.
– Вы отойдите вон туда и лягте ногами сюда. Береженых, знаете…
– Да ничего, мы рядом постоим.
– Мне спокойнее будет, если отвалите. Не люблю, когда кто-нибудь под руку смотрит. Нервничаю.
Отходим. Правда, не ложимся, хотя прекрасно понимаем, что если бахнет, то у лежачего куда больше шансов выжить. Не знаю, чего тут больше – глупой мужской гордыни, вечного авось или некоторой солидарности.
Надо заметить, что Геннадий Петрович крут – люк выламывается за пару минут без видимых усилий.
– Такой медвежатник пропал, – задумчиво бормочет опер.
Открыв крышку, Геннадий возвращается к нам, таща на себе мешок с инструментарием.
– Ну как?
– Воняет, аж нос винтом.
– Получается так, что придется часок подождать. Сейчас вызову пару из первой группы.
– Зачем?
– Да так. На всякий случай.
– А мы куда?
– Скатаемся. Тут не очень далеко был магазин «Карусель». Глянем, что там и как и почем… А тут оставим пост на крыше и БРДМ на связи.
Едем и впрямь недолго, узнаю место – тут под боком у громады «Карусели» присоседилась станция «Скорой помощи».
– Николаич, нам бы неплохо глянуть, что на «Скорой»…
– Получается так, что думаем одинаково. Промедол?
– И он тоже. Вообще, надо выяснить, что там есть по списку А.
– Наркотики?
– Яды в целом. Ну и наркотики тоже.
– Внимание! Вижу признаки живых!
Наши машины стоят с противоположной стороны стоянки. Там, где непарадный фасад покрашенного веселенькой желтой краской здания.
Тут хоздвор крупного супермаркета. И Николаич из своего броника засек машущих тряпкой из окна второго этажа женщин. Его коробочка подъезжает поближе. Уверен, сейчас экипаж броника осматривает, есть или нет угроза. Вовку просят подъехать под окно. Для этого броник сдвигает в сторону неосторожно стоящий пикапчик, освобождая место. Вовка аккуратно притирает автобус поближе к стене.
На автобус шустро забирается Серега. Что меня удивляет, свой пулемет РПД вологодец таскает не снимая. И тут залез на крышу как обезьяна.
Пока Серега там наверху общается с тетками, мужики разбирают периметр на сектора. Николаич подходит к автобусу, задирает голову.
– И что там?
– Восемь женщин, работницы «Карусели» и двое со «Скорой». Прибежали сюда, похоже, когда жареным запахло. Потом отсюда было не уйти.
– Чего хотят?
– Чего? Да чтоб забрали их отсюда. Еда у них вышла уже, одна радость, что еще тепло и сортир с водой есть.
– Понятно. Мы харчами разжиться сможем?
– Сейчас спрошу.