Крепость
Шрифт:
Хотя сейчас, по меньшей мере, мы находимся, наконец, в безопасности…
Все рассмотреть, что видит глаз при нашем проезде, и одновременно размышлять — размышлять, словно несколькими слоями мозга: Мне с трудом удается сосредоточиться на какой-то одной мысли…
И, кроме того, не могу понять все это: Все загрузки из Парижа, все те грузовики находятся в этом замке Zabern? Отправились в Эльзас, чтобы продолжить свое веселье?
И они еще требуют молоко. Молоко для своего завтрака.
Было бы здорово: Горячий кофе с молоком и теплые, прямо из печи, круассаны.
Симона их всегда макала в кофе, иначе они слишком крошились. «Ta mouche ne mange pas comme un cochon! Mais toi, voyou!»
Свежее молоко вместо консервированного! Совершенно другой вкус. Кажется, целую вечность не пил свежего молока. Не мели чепуху! В Нормандии его было огромное количество. И жирные сливки. Мы буквально купались в молоке и сливках.
Маат здорово рисковал: Везти молоко чуть ли не из центра страны, вместо того, чтобы отравить им янки!
А Старик? Ест ли он на завтрак Corned Beef? — Брест еще борется! Кто знает, насколько уже устарело это сообщение…
Местность быстро становится изящнее: Железные вазы на колоннах стен, живые изгороди самшита, небольшой парк с платановой аллеей и крохотной виллой: Там, пожалуй, можно было бы сыграть роль хозяина замка!
И еще геометрически заложенный сад: Два окрыленных льва, помещенные на белых колоннах, а справа и слева, около входа в здание, аллея из красных колонн.
Мы должны достичь дна долины.
Наконец местность становится ровнее.
Несколько подъемов, которые проезжаем теперь, относятся к мостовому въезду — въезд идет по крутоизогнутому каменному мосту через канал. Водителю приходится почти остановиться на высшей точке моста из-за лошади с телегой. В это время могу смотреть вниз прямо на большой черный баркас: настоящий плавающий гроб для великана! — Наши ныряющие стальные гробы и маленькие покрытые черным лаком гробики, которые присылались нам домой, в La Baule, были маленькие, как игрушки…
Внезапно слышу, как водитель говорит «Ярость». Так как смотрю на него непонимающе, он объясняет:
— Река здесь называется Ярость.
— В самом деле — Ярость?
— Да! Ярость. Звучит забавно, не правда ли, господин лейтенант? Вообще какая-то странная местность. Но живут же и здесь!
Я должно быть слегка потерял сознание.
— Господин лейтенант! — слышу как издалека. Напряжено пытаюсь разомкнуть ресницы и снова прихожу в себя.
— Мы уже приехали, господин лейтенант.
Маат говорит с опаской в голосе:
— Там впереди уже въезд.
Ощущаю, как маат дает больше газа, и затем также,
Въезд — достойный уважения!
После чего машина останавливается. Как в тумане слышу шум: Бартль, «кучер» и ефрейтор спрыгивают с кузова.
— Разрешите помочь, господин лейтенант?
Когда ощущаю гравий под ногами, то пытаюсь стать самостоятельно.
— Дорогу осилит идущий.
— Разрешите, я возьму Вашу сумку, господин лейтенант?
В эту секунду появляется Бартль и говорит:
— Сумку понесу я…
— Хорошо, только будьте внимательны. Ни на миг из рук не выпускайте. Надо определиться, где мы сможем расположиться — автомат я понесу сам.
— Вот так, господин лейтенант! — мягко говорит маат и слегка придерживает меня за правый локоть. Замечаю, что шатаюсь. Пьяный я, что ли?
Если бы мог свободно размахивать руками, то двигаться было бы гораздо легче. Но левая рука в шине на перевязи, а в правой у меня автомат. Довольно трудно удерживать равновесие.
Когда я, чтобы получше собраться, останавливаюсь на какой-то момент, Бартль взволнованно говорит мне то, что узнал от нашего сопровождающего:
— Из Саверна теперь ходит скорый поезд прямо в Мюнхен, господин обер-лейтенант!
Мне не послышалось? В Мюнхен?
— С трудом верю! — произношу в ответ. — Это нужно обдумать!
— Несколько дней назад была назначена остановка еще и в Реймсе. Это скорый поезд Париж-Мюнхен… Если бы только нам удалось сесть на него, господин обер-лейтенант!
В голове все снова проясняется.
— Да, это было бы что-то! — отвечаю Бартлю. — Но кто в таком случае будет ликовать перед храмом? Вы же знаете, что нас так никто не отправит!
И, чтобы немного успокоить его, добавляю:
— Вероятно, это не совсем точная информация!
— Да нет же, господин лейтенант все точно! — произносит маат, но теперь слегка неуверенно, так как не знает точно мое звание. Но он верит тому, что видит на моих погонах.
— Идем дальше, господин лейтенант?
— Да, конечно — спасибо.
В то время как с трудом переставляю ноги, я внутри ликую: Если только это правда! Если только все так и получится — только бы не сглазить!
Начинается проход, мощенный каменными плитами, образующими простой узор. И затем слышны глухие голоса. Два матроса в белом с чем-то в руках идут на нас.
По правой руке открыта большая двустворчатая дверь. Маат хочет меня сопровождать дальше, однако, при этом мы почти сталкиваемся с обоими матросами, которые слегка подаются назад, словно желая предоставить мне преимущество прохода.