Крепостной
Шрифт:
Черепановы же, которых в Питер отправил управляющий заводами Демидовых, сильно струхнувший после получения письма от Николая, дабы они там, на месте, разобрались со всеми «косяками», пробыли в гостях у бывшего трубочиста более полугода, двинувшись обратно к себе на Урал только в мае нынешнего, 1817-го. Старший — Ефим, был весьма основательным мужчиной, а его руки оказались готовым измерительным инструментом. Пользуясь только ладонью и рукой в целом, он весьма точно определял длину, толщину и высоту практически любого элемента конструкции с погрешностью максимум в четверть «линии». То есть менее миллиметра… Разобравшись с претензиями к рельсам, они тут же принялись дотошно вникать во все другие детали железнодорожного строительства. Так, паровоз «Tsar» они с сыном облазили вдоль и поперёк. Более того — они поучаствовали в сборке второго и третьего экземпляров, заодно предложив несколько усовершенствований, парочку из которых Тревитик даже принял. Кроме того, они с сыном также поработали на прокладке рельсового пути, после чего заявились к Даниилу и буквально вывернули его наизнанку своими вопросами. Потом пришла очередь мостов. Причём, в строительстве тех, что тянули через Кузьминку и через Ижору они так же умудрились поучаствовать лично. Ну, а затем досконально разобрались с вагонами. Но на этом дело не ограничилось — они, всё так же степенно и по-уральски основательно совали свои носы всюду, куда могли дотянуться. Так, они детально разобрались с его печью — ну так-то не его, а Подгородникова, но в этом времени её первым построил
Перед отъездом Ефим торжественно попрощался с бывший майором, поблагодарив «барина» за всё то внимание, которое он им уделил, и пригласил приезжать к ним на Урал, пообещав, что встретят его «по-царски». Данька отшутился стандартным в будущем:
— Спасибо, но лучше уж вы к нам…
Даньке в том «свадебном поезде» места не нашлось. Как, впрочем, и в том, что прибыл по рельсам. Хотя Николай пытался его туда впихнуть… но не сложилось. Больше потому, что Даниил сам придержал его за штаны. Ну, совсем ведь не повод для конфронтации. Он на этом поезде уже накатался прям всласть. Не на свадебном, конечно, а на том, что послужил ему основой. Потому как до того, как сажать в него столь высокопоставленных пассажиров надо было всё проверить, провести испытания, обучить персонал — от машиниста с кочегаром и кондукторов до путевых обходчиков и работников водонапорной башни… Так что последний месяц перед свадьбой Даниил спал по четыре часа в сутки и мотался по всей дороге, инспектируя всё и вся и залезая буквально в каждую дыру. Не дай бог, в чём-то опозоримся — скандалу будет…
Зато приглашение на торжественный обед у него было. Причём, за него даже не пришлось никому сражаться. Потому что видеть Даниила на этом обеде подле себя захотел лично Веллингтон. Так что, скорее всего, и место за столом у бывшего дворцового трубочиста будет не совсем уж на задворках… Впрочем, он себя не переоценивал. Явно же «шкандаль» с поркой англичане использовали для того, чтобы выбить у Александра I какие-то преференции, а вовсе не из чувства справедливости или оскорбления собственного достоинства… впрочем, Веллингтон мог и лично оскорбиться. Насколько Даниил смог его понять за те пару с небольшим месяцев, которые они с Николаем обретались при его штабе перед Ватерлоо, сэр Артур Уэлсли в душе был романтиком. И вполне потакал себе… если это не противоречило его прагматическим задачам. Впрочем, романтизм был пока в моде. Ну, а потакание себе со стороны высшей аристократии «в моде» было всегда… У бывшего майора даже зародилось впечатление, что свадьба Николая вышла столь представительной именно потому, что всем этим королям, герцогам и курфюрстам с графьями очень сильно захотелось немного «попотакать себе» и ознакомиться с новым «Чудом света» — первой в мире публичной пассажирской железной дорогой на паровой тяге. Такие интриги за места в остальных вагонах «свадебного поезда» разворачивались, такие страсти бушевали — именитые иностранные гости чуть ли не на дуэли друг друга вызывали по этому делу… А всё потому, что в Европе пока с железными дорогами всё было не очень хорошо. Из тех стран, которые по уровню своего промышленного и технологического развития, а также имеющимся финансам могли себе это позволить, дороги строились пока что лишь в Великобритании. Да и там почти исключительно как заводские и рудничные. Во Франции с деньгами было совсем плохо, хотя после возвращения из этой поездки графа д'Артуа может чего и наскребут. В Австрии… просто не видят в ней необходимости. Меттерних — жёсткий консерватор, так что он, скорее всего, воспринимает эту дорогу как дико дорогую и пафосную игрушку, не имеющую никакого реального смысла. Типа её построили специально под свадьбу, чтобы поразить гостей. Он уже нечто подобное ляпнул в узком кругу. Николай, которому об этом доложили, Даньке сам об этом рассказал… С Пруссией же и остальными германскими княжествами другая засада — лобби речных перевозчиков, которое костьми ложится, стараясь не допустить даже мысли о строительстве подобных дорог, видя в них своих конкурентов. Правильно в общем видит, но этим они отбрасывают назад развитие своей страны. Ну да кто такой Даниил чтобы беспокоиться о Германии… Так что Россия реально стала первой и, если брать только континентальную Европу, единственной, в которой начали строиться общедоступные железные дороги. Вот только уж больно дорогой она получилась. И это было не очень хорошо. Потому что, когда они с Николаем посидели и, пока предварительно, подбили бабки, стало понятно, что никакой другой дороги в ближайшие лет десять в России не появится. На неё просто нет денег. И на чём тогда Даниилу зарабатывать? Нет, заказа на вагоны его строящемуся заводу хватит ещё на пару лет, а вот что потом? Вагоностроительный завод в стране, у которой имеется только одна железная дорога длиной в полсотни вёрст никому не нужен. И с этим нужно было срочно что-то делать…
— А как там продвигается ваш проект парового крана? — поинтересовался Тревитик, когда они неторопливо двинулись в сторону Зимнего дворца. Торжественный обед должен был состояться именно там. Несмотря на то, что вокруг «оконечной станции железнодорожного пути» сегодня собрались все извозчики Петербурга — добраться до него каким-то иным образом, нежели пешим порядком было невозможно. Все пролётки уже расхватали. Ну, так и людей-то здесь собралось тысяч под пятьдесят минимум! И у большей части собственных выездов не имелось.
Англичанин тоже был приглашён на торжественный обед — он ведь как бы был главным строителем «свадебного подарка» Великому князю Николаю Павловичу. Хотя самой дорогой Ричард занимался по минимуму, приняв хоть какое-то участие в строительстве только первых двух вёрст пути, после чего скинул всё на Даньку, занявшись практически исключительно созданием паровозов. Но официально главой строительства и всего «предприятия» в целом был именно он.
— М-м-м… идёт потихоньку, но для моих целей он, как бы получается излишне мощным. Ну, если использовать котёл вашего паровоза, — бывший майор лучше всех в этом времени понимая все выгоды стандартизации, решил делать новые образцы промышленной техники на базе уже отработанного котла провоза Тревитика. Ну, в базе. Число и расположение цилиндров, а также размеры самого котла и объём топки, в принципе, можно было варьировать, но собирать всё планировалось из уже освоенных и, считай, стандартных элементов. И хотя выигрыш по цене получался не настолько большим, как при конвейерном производстве, потому как практически все детали — от заклёпки и болта и до жаровых труб здесь всё равно изготавливались вручную, но вот по качеству он должен был стать весьма значительным. Одно дело, когда каждая деталь это, считай, созданный вручную шедевр, а другое — когда эти детали делают люди, сосредоточенные на изготовлении именно их, причём массово, привычно, набив руку и основательно разобравшись с тем, где чаще всего случается брак.
— А что ещё вы планируете
— Да я пока больше не думал. Тут бы дорогу хотя бы закончить…
— Это — да, — вздохнул Тревитик, и они некоторое время двигались молча.
Впрочем, о том, что он не думал о новых конструкциях, Данька соврал. Думал. Потому как, если с железными дорогами замаячила засада — надо было понять, на чём ещё можно зарабатывать. И, в связи с этим у него уже появились некоторые мысли. Во-первых — землечерпалки. В настоящий момент главными торговыми и логистическими путями Российской империи являлись реки. Впрочем, не только Российской… Недаром речные перевозчики в Германии оказались способны блокировать строительство железных дорог — они так же держали в своих руках большую часть перевозок Германии. Сходным образом дело обстояло и во Франции, и в Нидерландах, и во множестве других развитых стран. Развивая торговые пути, эти страны в первую очередь строили каналы, а не дороги… Причём, с появлением железных дорог этот процесс не остановится. Достаточно вспомнить те же Панамский, Беломорско-Балтийский, Среднегерманский или Волго-Донской каналы — их ведь строили уже в XX веке, когда железные дороги находились на пике своего развития. А если припомнить нереализованные проекты от поворота сибирских рек и до канала из Каспийского моря через весь Иран до Персидского залива — так вообще дух захватывает! Далее — углубление фарватеров и портов. Старые русла ведь частенько заиливаются или заносятся песком. Так что по всем меркам землечерпалки — очень перспективный товар… Одна беда — бывший майор напрочь не знал, как построить эту самую землечерпалку. Ну не встречались они ему близко на жизненном пути. Причём, даже те, которые он видел хотя бы издалека — были почти исключительно гидромеханическими, то есть землесосными. И их конструкция для него была ещё большим туманом, чем обычные черпаковые. Так что её конструкцию ещё предстояло разработать и испытать… Во-вторых — экскаватор. Когда-нибудь железные дороги ведь всё равно начнут строить, не так ли? И вот тогда экскаватор точно пригодиться. В-третьих — паровой копёр. Когда строили мосты — бывший майор насмотрелся на то, как забивали сваи. Процесс можно было охарактеризовать двумя словами — мучительное извращение. В-четвёртых — машины для пароходов. Сами суда он строить не собирался — для этого специалисты в России имелись, а вот машины для них — почему бы и нет. С Бердом Ричард действительно напрочь разосрался, но неужели они не найдут ещё какого-нибудь партнёра? Тем более, что паровая машина Берда по сравнению с тем, что построил Тревитик, была жутким, махровым примитивом с КПД в жалкие даже не проценты, а их доли. Так-то КПД паровоза не выходит за 10 %, чаще всего, вообще не поднимаясь выше 6–8 %, но то, что сделал Берг… Впрочем, в прошлой истории он даже с такой чудовищной конструкцией вполне себе мог в Питере процветать. Потому что его примитивные машины имели главный выигрыш — они уже были в наличии. Но здесь вам не там. Здесь и сейчас в России уже имеются куда более продвинутые конструкции… Ну и, в-пятых, по очереди, но не по важности — паровые машины для механического привода станков и насосов на заводах и фабриках. В настоящий момент все виды станков по обработке что дерева, что камня, что металла, а так же насосы, воздуходувки и всё остальное подобное, могли похвастаться только двумя видами приводов: на основе физической силы — чаще всего человеческой, когда люди либо крутили ручку, либо нажимали на педаль ножного привода, но иногда для этого использовали животных — лошадей или быков… либо на основе водяного колеса. И наиболее продвинутые и крупные предприятия использовали именно последний. Вследствие чего у них было два ограничения. Во-первых, производства приходилось размещать рядом с источниками этой самой водяной силы, то есть возле рек и ручьёв, чаще всего ещё и строя на них запруды и плотины. И, во-вторых, зимой они работать не могли. Потому что вода как в средней полосе России, так и на Урале превращалась в лёд… Нет, совсем уж работа заводов и фабрик в зимнее время не останавливалась. На крупных предприятиях всегда есть чем заняться — заготовка угля, ремонт домен и плавильных печей, а также насосов, станков, изготовление запаса израсходованных за время интенсивной работы резцов и иного инструмента… но с выпуском основной продукции на предприятиях, использовавших водяной привод, в зимнее время были большие трудности. А, как вы знаете, зима для России — самое протяжённое время года. И вот тут паровая машина, способная работать вне зависимости от сезона, могла дать водяному приводу сто очков вперёд и всё равно выиграть.
У подъезда Зимнего дворца их остановил караул, потребовав предъявить приглашения. После чего до самого зала, в котором был накрыт торжественный обед, их более никто не проверял. Чем бывший майор даже умилился. Какое наивное время… В зал уже запускали, но виновников торжества — молодой четы с родственниками пока ещё не было. Как и самых именитых гостей, в числе которых, несомненно, был и герцог Веллингтон. Так что распорядитель аж завис на минуту, глядя то на приглашение Даниила, то на стол, на котором ему полагалось место, то на самого бывшего трубочиста. Как-то у него не сходилось в голове вот это, в весьма скромном сюртуке с минимум украшений (а, точнее, с их абсолютным отсутствием — даже мелкого перстенька не было) и стол, за которым должны были размещаться самые именитые гости. Несмотря на всю его «богатую» фамилию… Так что, в конце концов, распорядитель даже подозвал кого-то дворцовых слуг, и, отойдя в сторону, начал у него что-то выспрашивать, тыкая пальцем в бывшего трубочиста. Но тот Даньку сразу узнал и что-то быстро прошептал тому на ухо. После чего все вопросы снялись… ну почти. Потому что Тревитик так же был крайне удивлён выделенным Даниилу местом. Удивлён и явно расстроен. Данька успел поймать его завистливый взгляд…
Молодую чету, появившуюся в зале после венчания, встретили бурными аплодисментами. Взгляды новоиспечённого мужа, которые он бросал на свою юную супругу был преисполнены нежности, ну а ответные взгляды юной супруги горели восторгом и любовью. Ну, ещё бы, несмотря на все слухи о богатстве русских императоров — такой свадьбы она не ожидала!
Герцог Веллингтон был как обычно монументален. Данька даже слегка оробел, когда тот подошёл к столу и, скупо кивнув, опустился на соседний стул. Да и поздоровался он с бывшим трубочистом поначалу весьма сухо. Так что Даниил уже начал прикидывать как бы ему побыстрее сорваться с этого мероприятия… Но, когда они «уговорили» первый бокальчик вина… которое бывшему майору не слишком понравилось — он всю жизнь предпочитал либо водочку, либо наливочки на собственноручно выгнанном самогоне, англичанин немного расслабился и вполне себе благосклонно перекинулся с Данькой несколькими фразами. А когда число бокалов превысило три, и вообще развернулся к нему, окидывая своего визави этаким отеческим взглядом.
— Daniel, — начал он на английском, — я рад, что у вас всё устроилось… Мне рассказали, что вы приняли значительное участие в строительстве этой удивительной железной дороги.
— Мм-м-м… не такое уж и значительное, — вежливо отозвался Данька, прикидывая, кто и что мог рассказать англичанину. И что можно и, главное, стоит рассказывать ему самому, — Я просто следовал указаниям господина инженера Тревитика.
— А вот он мне рассказывал, что постройка самой дороги — в основном ваша заслуга. Он же был, по большей части, занят строительством паровоза.
Бывший майор мгновенно напрягся. «Он мне рассказывал» означало, что Веллингтон лично беседовал с Тревитиком. Но тот ни словом об этом не обмолвился. Почему? И чем закончился разговор? Оценил ли Веллингтон открывающиеся перспективы и решил ли обратить своё высокое внимание на соплеменника-неудачника… который в «дикой» России внезапно показал себя талантливым инженером и блестящим организатором, благодаря которому эта варварская страна сумела обскакать «светоч прогресса» — Великобританию как минимум на одном направлении? И если оценил — что он ему предложил? И чем это грозит самому Даниилу? Ну и России…