Крещатик № 95 (2022)
Шрифт:
– Что ж, с нами актёр и ведущий «Утреннего шоу с Джеем Перри» – сам Джей Перри, – сказало оранжевое пятно. Перри повернул голову. «Мужик, – распознал он. – Толстый. Как я. Только ниже ростом. Как колобок». И тут же появился колобок, много разных колобков, танцующих и метаморфизирующих в Шиву.
Слева доносились какие-то высокие звуки, но Джей не мог их разобрать и поэтому не поворачивался. Он был на 70 % уверен, кто он (Джей Перри, актёр, муж, отец двух дочерей), на 40 %, где он, и на 30 % он был уверен в том, что расплывчатое нагромождение атомов справа – настоящий, существующий, реальный человек,
Но в том, что слева от него был такой же человек, а не гомункул кислотной галлюцинации – в этом он был совсем не уверен. Поэтому Джей решил не перетруждать свою больную голову и сфокусировался на голосе справа.
– А почему… зачем ты оделся в тогу? – спросил колобок.
И действительно, Джей был обёрнут в простыни, а на месте дорогих итальянских туфель красовались клоунские башмаки с круглыми белыми носами.
– Скорее всего, он входит в роль для своего нового фильма, – раздался голосок слева.
Джей опирался на копьё, которое променял на часы «Ручной Компьютер». Копьё казалось ему мягким, как пластилин. Перри лепил его, и это успокаивало.
– Ты в порядке, Джей? – спросил колобок.
– Мда, я впорядки.
– Всё хорошо?
– Ндаах, – Перри потряс головой.
Подальше от телекамеры, транслирующей Перри по всем телевизорам Сан-Франциско, ухохатывались два скелета: отец и сын. Оба в шляпах под американский флаг – один в канотье, другой в цилиндре. Оба в масках и в чёрных облегающих костюмах скелетов.
Звали их Антон и Уильям Вороновы. Антон – эмигрант, добившийся осуществления американской мечты – переехать в Калифорнию, жениться, разориться, развестись, влиться в тусовку и начать продавать кокаин.
Появилась блондинка в красном шёлковом платье. Половина её лица была загримирована в стиле «Санта Муэрте». Её длинные прямые волосы окутывала корона из красных и чёрных роз.
– Антон, какого хрена? – сказала Олена, жена Джея Перри. Её бриллиантовое ожерелье слепило Уильяма. – Кто это с ним сделал?
– Я не знаю, – ответил Антон и продолжил смеяться.
– Это ты нарядил его в эти простыни грёбанные?
– Нет, ахаха. Он и сам справился.
Голубые венки на бледной шее Олены казались Нилом в Египетской пустыне. «Какая же она всё-таки красивая», – думал Уильям.
– Я – Пэй Джерри, и я люблю шлюх! – закричал Джей, выхватив микрофон. Олена устремилась к нему. – Молодых шлюх, старых шлюх, уродливых шлюх, беззубых шлюх! Несите их всех сюда, motherfuckers! Я люблю шлюх, я люблю кокс, – Антон сорвался с места, – и никто меня не остановит, потому что я – знаменитость.
Колобок вырвал микрофон и успел сказать: «Думаю на этом наше интервью…» перед тем как Джей забрал микрофон обратно и крикнул:
– I can sell out the fucking Garden jacking off! Look! [1]
Перри запустил руку в простыни и начал ей шевелить. Ведущие заслоняли его как могли. Парнишка, стоящий слева, попытался вытащить руку Перри из тоги, но Джею это совсем не понравилось, и он полез бороться, и они упали на занавес, и балка, державшая занавес, упала на них. Женщина в шёлковом платье и скелет в сюртуке подбежали
1
Я могу заполнить Мэдисон-сквер-гарден, даже если буду просто стоять там и мастурбировать! Смотрите!
Канал KQED прервал трансляцию, а радиостанция KSAN включила Бетховена.
Красота по-американски
А началось всё с того, что никто не знал, где встречать Новый год. И тут, нажираясь на Рождество, сорокалетний мужик по кличке Изюм предложил поехать в Сан-Франциско, где, по случаю закрытия концертного зала Уинтерленд, выступали Grateful Dead. К вечеру 26-ого чартерный самолёт с дюжиной уважаемых людей и уймой шлюх приземлился в международном аэропорту Сан-Франциско. Они сняли весь этаж в отеле Шератон Пэлэс, крушили мебель, бухали, жрали наркоту, трахались и ездили по коридору на мотоцикле. В общем, праздновали, как умели. Всё это продолжалось ровно два дня, пока жены с детьми не прилетели и не заставили некоторых весельчаков переехать в приличный, тихий отель «Мияко». Перри очень грустил. Трезвость была ему не к лицу.
Компашка воссоединилась в день концерта. Чёрный лимузин «Lincoln» остановился у исполинского здания, украшенного флагами с символикой Greatful Dead: на одном седой скелет играл на виолончели, на другом черепашки играли на банджо на «Станции Террапин», а на третьем скелет курил косячок и крутил золотую пластинку на среднем пальце.
У входа толпился молодняк. Многие без билетов, но с плакатами: «I NEED A MIRACLE». [2]
Барабанщик Эндрю Тейлор и Джоконда де Лиман (а точнее, транссексуал польских кровей Яцек Лимански) остались в лимузине. Остальные вышли.
2
Мне нужно чудо.
Антон нахватал хот-догов у киоска и встал у входа с открытыми голубыми дверьми и красной надписью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В УИНТЕРЛЕНД». Очереди почти не было, не считая злой старухи и её трёх старых подружаек. Все четверо, кроме одной, носили очки «кошачий глаз». Самая злая, она же «главная старуха», спорила с кассиршей. Голову старухи украшал бледно-фиолетовый кок, а мочки ушей, утяжелённые мощными серьгами, висели, как у Будды. Уильям представлял себе, как старуха ходит по Тибетским горам с пледом в руках, чтобы укутать им полуголого медитирующего Гаутаму. «Худой. Лысый, – корит его старуха. – Ты когда внуков мне принесёшь, несчастье?».
– Какого чёрта тут происходит? – сказал Бил Грэм, растягивая слова по нью-йоркски. В своём синем жилете он скорее похож на прораба, чем на менеджера Grateful Dead. – Мэм, какого чёрта вы возникаете?
– Я – мама Лукаса Гринвуда, – говорила старуха.
– А я – приёмыш Джеймса Брауна, – влез в дискуссию Антон. – Предъявите документы, барышня.
– Антон. Джей, – Грэм пожал им руки. – Вы опоздали. Зато в костюмах, при параде. Молодцы.
– Ещё и какие, – сказал Антон. – Хот-дог не желаешь?