Крест Евфросинии Полоцкой
Шрифт:
Потом в голову полезли невеселые мысли. Не хочет Бог ее молитвы. По всей видимости, залезшие в нее бесы привели ее в церковь в тот момент, когда там никого нет. Все это специально делается. Чтобы не молилась, не очищалась, жила во грехе.
«Ну уж дудки, – разозлилась Вронская. – Так просто меня не возьмешь. Буду сопротивляться!»
Она купила свечи, подошла к иконе с ликом Богородицы и младенца Иисуса, перекрестилась.
«Богородица Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с Тобою: благословенна ты в женах и благословен плод
Слова молитвы, заученные много лет назад, зазвучали в душе легко, непринужденно. А озябшие ладони почему-то стали теплыми-теплыми.
Лика зажгла перед иконой свечу и хотела уже продолжить молитву, но за спиной раздались чьи-то шаги. Обернувшись, она увидела двух пожилых женщин в платках.
«Платок! Я с непокрытой головой, вот балда. И ведь казалось же: что-то должна захватить с собой. Вот бесы, вот гады! Точно влезли в меня. Надо ж было такое забыть», – мелькнули мысли.
А потом прямо над ухом раздалось:
– Четверо короедов, и все на моей шее сидят. Сын, дочь и двое деток. Не работают нигде. А ты, баба, плати за все!
– Но за квартиру-то хоть плотют?
– Какое там! Сама плачу. А ведь все дорожает. И квартплата, и свет, и телефон. В этом, как его там… А, вспомнила, в Интернете! Спрашиваю: «Что делаете? Почему не спите?» Они говорят: «Сидим». И вот они посидят-посидят незнамо где. А потом такие счета за телефон приходят, ужас!
Конечно, с раздражением подумала Вронская, человек несовершенен. И кто без греха, пусть первый бросит в меня камень. Но все-таки какие-то уж очень невоспитанные эти женщины. Мешают, сбивают с молитвы!
Невольно выслушав жалобу на Интернет-зависимых короедов, Лика переместилась на противоположную сторону храма, подальше от болтливых прихожанок.
Она просила у Бога помощи, просила сил, чтобы отпустить Франсуа. Но буквально через минуту за спиной вновь зазвучали те же голоса.
– А туалет здесь есть, интересно?
– Думаю, должен быть. Батюшки что, не люди?
– А меня туда пустят? А то я на работе сходить не успела. И сейчас мучаюсь.
– Если не пустят, это неправильно будет. Что им, жалко, что ли?
– Как же писать хочется! Прям до смерти!
Лика осмотрелась по сторонам. Надо прятаться, это очевидно. С ее-то темпераментом еще пара минут – и она точно сорвется на нравственно-воспитательный спич. А сейчас не место, не время. Со своими бы проблемами разобраться вначале.
Сбоку виднелся полукруглый дверной проем. Лика сделала пару шагов, разглядела небольшие ступени, ведущие в полутемную комнатку. И, не выдержав, осуждающе оглянулась.
Возле иконы с изображением апостола Луки больше никого не было. Странные женщины исчезли!
«Но в церкви же такая акустика, что даже на цыпочках неслышно не пройдешь, – ошалело подумала Лика. – Бесы, точно бесы. Мамочки, что же делать! К священнику, срочно. Я думала, что самое страшное – это когда в четыре часа ночи вдруг сам
Она хотела пойти к женщине, продававшей у входа в храм свечи и иконы. Спросить, когда можно поговорить с батюшкой. И так заторопилась, что ударилась коленом о незамеченный в полумраке выступ.
«Бесы, бесы, – уныло думала Лика, массируя коленку. Пришлось даже опуститься на ступени, нога совершенно не сгибалась, от попытки сделать шаг искры летели из глаз. – Ничего, я вам еще покажу. Вы из меня изгонитесь, как миленькие».
Она вздрогнула, заслышав шаги. И обомлела. Откуда-то сбоку – видимо, в эту комнатку был еще один вход – появились двое. Парень в очках, лицо усыпано веснушками. Ничего примечательного, похож на студента-«ботаника». Но его спутник, священник…
«Зачем батюшке такое лицо? Разве можно со столь броской внешностью проводить службы? Да на него все женщины, наверное, смотрят, глаз отвести не могут, – думала Лика и понимала, что уже минимум в пятый раз оглядывает угадывающуюся под рясой стройную фигуру, и серые глаза с длинными ресницами, и четко очерченный рот, который не скрывают небольшие усики и аккуратная бородка. – Как он молод для священника, ему тридцатник максимум. И как не похож на тех монахов, которых я видела, когда готовила репортаж о монастыре. Лица монахов поражали своей одухотворенностью, искренней верой. Но не такой земной, завораживающей красотой!»
Они не заметили ее, скрытую полумраком и выступом колонны.
– Исповедь проходит здесь, Коля, после нее верующий принимает причастие, – сказал священник. – Но сейчас тебе лучше повременить. Ты давно не приходил в церковь, поэтому тебе следует сначала попоститься, чтобы в смирении и молитве вспомнить все свои прегрешения.
– Отец Алексей, – голос парня звучал раздраженно. – К чему этот бюрократизм? Православная церковь вообще склонна к бюрократизму, как вы думаете?
«Он офигел, – подумала Лика. – Мне почему-то начинает казаться, что я на пресс-конференции. Манера задавать вопросы у этого „ботаника“ какая-то уж очень журналистская».
Священник пожал плечами.
– Нет, конечно. Православная церковь – это Тело Христово. В церкви Христос живет в людях, в каждом человеке. Только православная церковь получает на Пасху благодатный огонь. Она всегда была близка людям, была с людьми. И то, что я прошу тебя подумать перед исповедью, – это не бюрократизм. Покаяние есть одно из главных таинств. Пусть же душа твоя примет его целиком и полностью.
– Отец Алексей, мне некогда. Ситуация очень серьезная. Я… я… – парень запнулся. А потом, вздохнув, снял очки и едва слышно закончил: – Я хочу убить.