Крест и король
Шрифт:
Когда христианские священники обнялись, а светловолосый вернулся в кучку ощетинившихся оружием бойцов, Шеф почувствовал, что его толкают на насыпь. На мгновенье паника охватила его, как актера, забывшего свой ответ на неожиданную реплику. Затем, увидев суетящегося впереди Никко и встревоженное лицо Карли позади, он вспомнил, что должен делать.
Он медленно начал стаскивать свою грязную шерстяную рубаху.
– Что тут у нас? – сказал распорядитель торгов. – Сильный молодой мужчина, может выполнять простую кузнечную работу, продают его – ну, какая разница, какие-то
Шеф швырнул рубаху на землю, поправил на груди серебряный амулет Рига и напряг мускулы, подражая поведению крестьянских батраков при найме. Солнце высветило на его спине старые шрамы от порок, порок, которым много лет назад подвергал его приемный отец.
– А он послушный? – выкрикнул кто-то. – Он совсем не выглядит послушным.
– Раба можно сделать послушным, – закричал Никко, стоявший рядом с распорядителем торгов.
Шеф задумчиво кивнул, подходя к ним ближе. При этом он аккуратно расправил пальцы левой руки и сжал их в кулак, большим пальцем прикрывая второй сустав, как показывал Карли. Это должно смотреться драматично. Не толкотня и не возня.
Выдвинув вперед левую ногу согласно наставлениям Карли, он нанес левой рукой короткий боковой удар, подкрепляя его всем весом тела и как бы стараясь ударить кулаком за свое правое плечо. Левый хук пришелся не в челюсть Никко – Карли не советовал это начинающим, – а в его правый висок. Грузный мужчина, не ожидавший удара, сразу же рухнул на колени.
Шеф тут же схватил его за ворот, поднял на ноги и развернул лицом к толпе.
– А вот утконогий, – крикнул он по-норманнски. – Болтает много. Ни к чему не пригоден. Сколько за него дадите?
– А я думал, это он тебя продает, – раздался голос.
Шеф пожал плечами.
– Я передумал, – он обвел взглядом толпу, стараясь заворожить ее своим единственным глазом. Что делает раба рабом? В конце концов, только его согласие. А раба, который вовсе не согласен, вовсе не подчиняется, можно убить, но он не стоит ни гроша. На краю рынка он заметил небольшую стычку, это сын и племянники Никко пытались подоспеть на помощь, но Карли со сжатыми кулаками загородил им дорогу.
– Ладно, ладно, – зарычал ярл в самое ухо Шефу. – Я вижу, что из вас двоих ни одного не продашь. Но я тебе вот что скажу – ты все равно должен заплатить сбор, а если не сможешь заплатить, ваши жизни и будут платой.
Шеф огляделся. Опасный момент. Он рассчитывал, что увидит дружеское лицо несколько раньше, если только встреченные на дороге датчане разнесли весть. Теперь ему придется самому договариваться с ярлом. У него в собственности остались только две вещи. Одной рукой он сгреб серебряный амулет – это последняя надежда. А предпоследняя?
Копье «Гунгнир» воткнулось в дерн у его ног. Карли, сияя и потирая костяшки пальцев, радостно помахал ему рукой. Шеф начал вытаскивать копье, чтобы показать презрительному ярлу руническую надпись на нем и попробовать сторговаться.
– Если одноглазый продается, – раздался голос, – я его куплю. Я знаю кой-кого, кому он очень нужен.
С похолодевшим сердцем Шеф повернулся на голос. Он надеялся, что опознавший его – друг.
Это был Скули Лысый, который командовал осадной башней, штурмуя год назад стены Йорка вместе с Шефом, но затем связал свою судьбу с предавшими их Рагнарссонами. Сейчас он вышел из толпы, и вплотную вслед за ним сомкнутым строем шла команда его корабля.
В тот же самый миг какой-то внутренний сторож подсказал Шефу, что на него неотрывно смотрит еще один человек. Он повернулся и встретился с непримиримым взглядом черных глаз. Узнал их сразу же. Черный дьякон Эркенберт, которого он впервые увидел в момент казни Рагнара в змеиной яме, а в последний раз – входящим на борт судна после разгрома крестоносцев при Гастингсе. Он стоял рядом с недавно спасенным священником в черной рясе, быстро что-то говоря светловолосому германцу и показывая на Шефа рукой.
– Скьеф Сигвардссон Ивароубийца, – ухмыляясь, произнес Скули уже в нескольких шагах от Шефа. – Я готов заплатить за тебя больше рыночной цены. Я рассчитываю, что братья Ивара оценят тебя на вес серебра.
– Если сможешь взять, – рявкнул Шеф, быстро отступая и высматривая стену, к которой можно было бы прислониться спиной. Он понял, что Карли – вместе с ним. Тот вытащил свой меч, перекрывая нарастающий гул боевым кличем. Шеф сразу увидел, что Карли забыл все, чему его учили, и держит оружие как рубщик тростника. Если напряжение прорвется, Карли не продержится и пяти ударов сердца.
Теперь в поле зрения Шефа оказался и светловолосый германец, тот тоже вытащил меч, а его люди старались отгородить собой Шефа от Скули. Белобрысый тоже что-то кричал о цене. В отдалении суетились рабы и торговцы, одни собирались унести ноги, а другие – присоединиться к той или иной стороне. Стражники короля Хрорика, оставшись не у дел из-за внезапно схлынувшей толпы покупателей, пытались построиться клином, чтобы врезаться в середину назревающей драки.
Шеф сделал глубокий вдох, взвесил на руке свое копье. Он пойдет прямо на Скули, а потом попытает счастья с Эркенбертом и христианами. Но сначала – один акт милосердия. Он повернулся, собираясь оглушить ничего не подозревающего Карли древком копья. Если крепыш будет валяться на земле, его, может быть, никто не станет убивать, не то что в случае, если он полезет в драку.
Что-то уцепилось за копье, потянуло книзу, сковало движения Шефа. Еще что-то накрыло голову, ослепив его. Пока он старался освободиться, отчаянно вырываясь из-под покрывала, его настиг мягкий толчок в затылок, и Шеф обнаружил, что стоит на одном колене, пытаясь подняться и увидеть хоть что-нибудь. Если он потеряет сознание, следующим, что он увидит, может оказаться лицо Рагнарссона, собирающегося вырезать из его ребер кровавого орла.
Кто-то подсек Шефа под ноги, и он ударился головой о землю.