Крест и корона
Шрифт:
Повозка поехала медленнее. Впереди был центр города: гостиницы, высокая приходская церковь, многолюдный рынок, десятки лавок и мастерских: заведения булочников, кожевников, мясников, портных. Но нам не нужно было в ту сторону. Монастырь лежал к северу от городка. Узкая дорога, так хорошо мне знакомая, начиналась между двумя стройными вязами.
Когда возница натянул поводья, собираясь повернуть повозку, я услышала звон колоколов. Такой слабый, что поначалу едва обратила на него внимание. Но он все продолжался и продолжался. Я никогда не слышала, чтобы колокола звонили
— Колокола извещают, что у королевы родился мальчик! — воскликнул Ричард.
Мы все, включая возницу, перекрестились.
— Это знак Господень: Он благословляет этот брак, вы понимаете? — возликовал брат Ричард. — Теперь королева наверняка сможет помочь нам.
Он пришпорил кобылу и поспешил по дороге в монастырь. Я посмотрела на брата Эдмунда, ожидая его объяснений. Он кинул взгляд на возницу, потом вполголоса сказал мне:
— Королева Джейн чтит старые традиции, она поддерживает монастыри. Но когда в конце прошлого года она попыталась вмешаться и попросила пощадить нас, король приказал ей молчать. Теперь, когда она родила наследника, есть шанс, что супруг прислушается к ее советам.
Я кивнула, хотя это и казалось мне маловероятным. Вряд ли король станет слушать жену. Я помолилась про себя за леди Марию, дочь Екатерины Арагонской. Она была на пять лет моложе меня, мать ее умерла, а отец объявил незаконнорожденной. А теперь, с появлением принца, бедняжке придется совсем худо. Король не считает ни Марию, ни Елизавету — дочь от Анны Болейн — законными наследницами. А вот в Испании женщины могли царствовать по праву. Взять хотя бы мать Екатерины Арагонской, Изабеллу Кастильскую. И подобных примеров там немало. На нашем же острове женщины, к сожалению, значили очень мало.
Повозка снова тронулась по дороге к монастырю. Солнце только что зашло за горизонт. Сумерки сгустились, фиолетовая мгла окутала открытые поля слева от нас. Я выгибала шею, торопясь поскорее увидеть монастырь, но этому мешала роща.
Брат Ричард, скакавший впереди, узрел Дартфорд. Я увидела, как он замер в седле. Да, даже на него это зрелище должно было произвести впечатление.
Повозка выехала на открытое пространство, и я увидела свой любимый дом, поднимающийся над окружающими его высокими стенами.
Первое, что всегда неизменно поражало меня, — это размеры монастыря, его высокий прямоугольный фасад. Монастырские стены не производили угрожающего или мрачного впечатления. Сложенные из кентского базальта, они отливали желтовато-серым цветом. Но больше всего меня трогала симметрия архитектуры, ее уверенное изящество. На вершине стены были высечены четыре больших доминиканских герба. Света сейчас, чтобы разглядеть их, не хватало, но я помнила, как они
За передней стеной из центра здания поднималась крестообразная церковь; последние слабые лучи уходящего дня отражались от треугольных витражей. За церковью стояли здания меньшего размера: дом для братьев, конюшни и пивоварня. Какая удивительная гармония: монастырь навсегда останется для меня самым прекрасным местом на земле.
— Сестра Джоанна? — раздался голос.
— Да? В чем дело? — выдохнула я, смахивая со щеки слезу.
Брат Ричард показывал на холм вдалеке слева от нас.
— Это там начинаются земли лорда Честера? — спросил он. — Я знаком с его младшим братом, епископом Дуврским.
Я кивнула, все еще не в силах взять себя в руки. Брат Эдмунд разглядывал меня с обычным своим выражением безразличного спокойствия. Я в раздражении отвернулась.
Мы подъехали к большой сторожке перед въездом в монастырь — в ней было темно и пусто. Возница повернулся к нам, не зная, что ему делать.
— Нас должны встречать, — сказал брат Ричард.
— В монастыре есть привратник, — ответила я ему. Голос мой, к счастью, теперь звучал нормально. — Иногда он сидит в сторожке, но с наступлением темноты чаще всего находится в передней части монастырского здания.
— И для нас не выставили осветительных факелов? — сердито спросил брат Ричард, будто я была в этом виновата.
— Ничего, известить привратника о нашем прибытии будет нетрудно, — примирительно произнес брат Эдмунд.
Мы спрыгнули на землю. Громко вздохнув, брат Ричард спешился и передал поводья вознице.
Большинство людей, увидев вход в Дартфордский монастырь, замирали в изумлении. Даже на моих спутников он, казалось, произвел впечатление.
Входная арка представляла собой высокое стрельчатое сооружение. С каждой стороны на вас смотрели статуи короля — основателя монастыря Эдуарда III. На вершине арки был высечен барельеф, изображающий вознесение Девы Марии.
Брат Ричард постучал в плотную деревянную дверь. Немного подождал и постучал еще раз. Никто не ответил.
— Ничего не понимаю, — пожал он плечами.
Наконец дверь со скрипом открылась. К моему облегчению, наружу шаркающей походкой вышел Джейкоб, наш пожилой привратник. Он нахмурился при виде братьев. А когда посмотрел на меня, то я поняла, что он потрясен до глубины души.
— Сестра Джоанна, неужели это вы? — дрожащим голосом проговорил он.
— Да, Джейкоб, — ответила я.
— Разве настоятельница не известила вас о нашем прибытии? — спросил Ричард.
Джейкоб отрицательно покачал головой.
— А курьер из Лондона к вам сегодня приезжал? — поинтересовался своим мягким голосом брат Эдмунд.
— Да, брат, курьер приезжал.
— И что сказала настоятельница, прочитав послание?
Джейкоб посмотрел на брата Ричарда расширившимися глазами. Он открыл было рот, но тут же вновь закрыл его. Я никогда не видела нашего привратника таким растерянным.
— Джейкоб, да что случилось?