Крест и крыло

Гончарова Галина Дмитриевна

Пришлось смириться.

До пары оставалось еще минут восемь. Я проскакала мимо вахты - и решила зайти в туалет. Так, на всякий случай.

– Юля!

Женский голос отвлек меня. По коридору шла какая-то девица в белом халате. Лаборантка?

– Я?

– Ну да! Леоверенская? Тебя просила зайти Лариса Семеновна. Забеги перед парой, не в труд!

– а куда?

– В сорок шестую.

Я кивнула и помчалась по коридору.

– Лариса Семеновна - это кто?
– уточнил Арсений.

– Это наша анатомичка. Хорошая тетка. Ты со мной?

–

Разумеется.

Я пожала плечами. Вообще-то Лариса Семеновна может его и просто выставить из кабинета. Чем-чем, а вежливостью она не отличалась. Зато профессионал - классный. Она нам как-то ради прикола перечислила все кости скелета человеческого организма. На латыни. Наизусть. Потратили полчаса, но после этого мы ее зауважали.

Я стукнула в дверь сорок шестого кабинета.

– Войдите.

Наш институт - довольно старое здание. И кабинеты тут самой извращенной формы. Сорок шестой вообще выглядел так - предбанник, в который открываются две комнаты и чуланчик. Одна из комнат перегорожена посередине шкафами. В другой восседает сама Лариса Семеновна.

Арсений зашел первым. За ним в сумрак шагнула я. Опять лампочка перегорела! А коменданта фиг допросишься! Здание старое, потолки высокие под четыре метра, для замены лампочки нужен элек-трик со стремянкой, а в институте - это неуловимый персонаж. Как белая ворона. Где-то он есть. Но где - науке неизвестно.

Что произошло в следующий миг, я так и не поняла. Что-то негромко хлопнуло впереди. Захрипел Арсений. И что-то острое вонзилось мне в шею.

Шприц!?

Бежать! Вырваться хотя бы в коридор!!!

Но ноги уже подгибались. Последним проблеском сознания я услышала:

– А что с этим?

– Добить...

И мир погас окончательно.

Сорок шестой кабинет! Черти б его подрали! Снаружи у окна была пожарная лестница...

***

Аля выскользнула из дома, пока Тома и Васисуалий спали.

Еще три дня назад она бы потащила сестру с собой. По магазинам. Еще бы и оплатила все купленное ей. Но не сегодня.

За последнее время ее уверенность в том, что 'Родные - это святое!' слегка поколебалась. И даже вовсе не слегка. А если честно - достали ее Тома с семьей до печенок и селезенок! И Аля ис-кренне начинала сомневаться, что умри она - и Тома поможет Юле. Скорее это сделает Петруша. Приедет, будет тормошить, ругаться, поддерживать, пока дочка не встанет на ноги. От сестры этого не дождешься. Тома приедет, да, а еще притащит с собой Васисуалия и Библию. И так взбесит ребен-ка, что Юля ее с девятого этажа через окно спустит.

Костя - и тот старается держаться от ее сестры подальше.

Нет, ну как же так случилось!? Одна семья, одни родители... и какие же они стали разные, хоть и сестры...

– Алина Михайловна, садитесь, - симпатичный молодой человек распахнул перед ней дверь джи-па.

– Ой, да зачем, я и пешком дойду...

– Алина Михайловна, Константин Савельевич приказал. Пожалуйста, не подставляйте нас под на-чальственный гнев, - попросил молодой человек. Как же его... Дмитрий, да!

– Дима, вы хотите сказать...

– Что мы с Толей - ваша охрана. Пока

вы вне дома - мы ваши тени.

Аля вздохнула. Но спорить не стала. Костя лучше знает.

– Хорошо.

– Тогда садитесь на заднее сиденье. Куда едем?

Джип медленно выруливал со двора. У арки Дмитрий чуть притормозил и поехал медленнее. И пра-вильно.

Под арку влетела со всей дури маленькая дамская машинка ярко-алого цвета. И естественно, впечата-лась в нос джипа. Алю тряхнуло. Дмитрий вылетел из машины.

– Ты куда прешь, дура!?

Блондинка вылезла из машинки. Симпатичная. Только чуть полновата. Аля думала об этом как-то от-страненно, адреналин запоздало выплеснулся в кровь и ее слегка затрясло. Она знала, что большой опасности не было, но...

– Извините!
– пискнула блондинка.
– Я не хотела! Давайте посмотрим на тяжесть повреждений! Я все оплачу! Клянусь!!!

Дима сделал шаг вперед. Задние дверцы красной машины внезапно распахнулись. И две женщины, выпрыгнувшие оттуда, открыли огонь на поражение.

Дима упал, как подкошенный. Два пистолета развернулись в сторону Али.

'С глушителями. Неужели - смерть?' мелькнуло у нее в сознании.

Толя толкнул ее под сиденье, открывая огонь.

А минутой позже брызнуло осколками лобовое стекло. Пуля попала Анатолию прямо в переносицу. Оборотень всхлипнул - и завалился назад, обрызгав мозгами и кровью стекло и заднее сиденье.

Одна из женщин легко, словно птица, взлетела на капот машины - и хладнокровно разрядила всю обойму в беззащитную Алину спину.

***

Леонид осознал, куда едет, только когда увидел перед собой Юлин дом. Чертыхнулся. Но уезжать не стал. Припарковался неподалеку от арки, из-под которой выезжали машины - и посмотрел на окна.

Алина.

Аля, Алечка, Аленька, цветочек аленький...

Еще год назад он бы от души посмеялся над такой ситуацией. Профессионал. Пятидесятилетний безо-пасник. Оборотень.

И вдруг такая любовь к женщине!

Леонид понимал, что глупо, что он не может управлять собой, но и поделать ничего не мог. Любовь была сильнее его.

С того самого момента, как он впервые увидел Алю. Он заезжал за Юлей по какой-то мелочи. И де-вушка вышла из подъезда вместе с НЕЙ.

Поцеловала маму в щеку, запрыгнула на сиденье джипа - и произнесла с какой-то затаенной гордо-стью: 'А это моя мама! Правда, красивая?'.

А в следующий миг Аля вышла из тени дома на солнечный свет - и вдруг вспыхнула как феникс.

Засияли золотом темные волосы. Солнечный свет окатил стройную фигурку с головы до ног, очертил контуры тонкой руки,... ничего не видел Леонид красивее, чем эта тонкая рука, поправляющая не-брежно прядь волос. Полуоборот, Аля взмахивает рукой, посылая дочери воздушный поцелуй - и раз-ворачивается к арке. Идеально прямая спина, темные джинсы отблескивают искорками от солнца, ко-роткая куртка высверкивает пряжками - и она исчезает за углом. А Леонид остается сидеть, растерян-ный и ошалевший. И понимает, что пропал. Что уже не сможет забыть, разлюбить, развернуться и уйти... нет, никогда не сможет.