Крест мертвых богов
Шрифт:
– Ян, ты не психуй, взрослый же парень, опытный, уже можно сказать… вроде не совсем отморозок, значит, так вышел, погулять, чего ему в квартире сидеть-то? Погода вон какая.
– Ему нельзя выходить, ему лежать нужно.
– Лежать нужно в больнице, – философски заметил Костька, – а если ты его у нас оставлять не захотела, то следовало няньку нанять. Подростки болеют, пока больно. А как только не больно, так они сразу и выздоравливают. Не нервничай.
Я пыталась. Я честно пыталась. Я сидела в кресле и пила кофе, переключая
Я сидела в ванной, нюхала белую пену – производители обещали «яркий аромат, разжигающий страсть», но вода остыла, я замерзла, а пена почти растворилась, окрасив воду в неприятный синий оттенок.
Все как всегда, все как обычно, но Данила не возвращался.
И безвкусный кофе не согревал, а за окном сгущались сумерки… снова сумерки, а его нет.
Убью.
Или сама умру от этого выматывающего душу ожидания. Ташке нужно позвонить, может, он домой отправился… домой ему нельзя, адвокат, которого я наняла, пока порекомендовал подержать Данилу в Москве. А я не удержала.
Когда раздался звонок в дверь, я почти расплакалась. И испугалась – зачем звонить, когда есть ключи, значит, не Данила, кто-то другой. И снова злость – за свою беспомощность и изодранные нервы.
Звонок не умолкает, придется открывать.
И все-таки это был Данила, какой-то грязный, запыленный, точно долго-долго шел пешком. Со своим неизменным рюкзаком, перекинутым через плечо, и… собакой у ног.
Мальчик и собака, картина, трогательная до умиления.
Мальчик – озлобленный пятнадцатилетний сукин сын, которому нравится выводить меня из равновесия, а собака – поджарый хищник-доберман.
Что ж, могло быть и хуже.
– Это – Принц, – Данила обеими руками вцепился в ошейник. – Он со мной будет жить.
Я захлопнула дверь. В этот момент я ненавидела его за наглость, за то, что не додумался позвонить, а я не додумалась записать его номер телефона… за то, что пришлось ждать и нервничать… за то, что он вернулся и, вместо того чтобы извиниться, сказал, что в моей квартире будет жить доберман.
Хватит, надоел, завтра же домой отправлю… или в школу для трудных подростков. Или еще куда-нибудь, лишь бы с глаз долой.
Истерично взвизгнул звонок, раз, другой, третий… ну уж нет, пусть посидит, подумает. Принц… кто дал такой твари подобное имя? Звонок заткнулся. Тишина. Опять тишина, лишенная вкуса и запаха, стерильная, как питьевая вода в бутылках.
Убивающая.
Я сопротивлялась, я курила, сидя на подоконнике, просто принципа ради, я смотрела на часы и выдерживала паузу.
Сорок пять минут.
Они сидели у двери, на коврике, мальчик и собака. Черная Данилова майка почти сливалась с черной же шкурой Принца, а шипастый ошейник странным образом гармонировал с берцами и металлическим браслетом на запястье племянника. Извращенная идиллия футуристического мира.
– Ну?
– Это –
Не знаю, как там насчет королевских кровей, но манеры у Принца были получше Даниловых. Ел он аккуратно, не разбрасывая крошки, не чавкая, не вытирая нос руками.
– Собаку? Привел к тебе собаку? – Ташка аж задохнулась от возмущения. И Данила прекратил жевать, уставился на меня настороженно, недоверчиво, готовый в любой момент гордо прошествовать за дверь вместе со своим зверем. – Какую собаку?
– Обыкновенную. Доберман, взрослый уже… симпатичный.
Принц оторвался от миски, склонил голову набок, понимает, что о нем речь, чертяка.
– Доберман?! И ты разрешила? Яна! – Ташкин голос вырвался из трубки. Зачем она так кричит? Ну доберман, какая разница?
– Яна, вы должны… ты должна избавиться от собаки! Это опасно, очень опасно, слышишь? Это… это же людоеды! Да еще взрослый к тому же, он укусить может или вообще горло перегрызть.
Принц грыз сухарь. Разлегся на полу, вытянул мосластые лапы и смачно похрумкивал, время от времени слизывая мелкие крошки розовым языком. К разговору больше не прислушивался, делая вид, будто его это совершенно не касается.
Хитрый.
– Опасный, непредсказуемый, склонный к агрессии! – продолжала перечислять Ташка, голос ее взбирался вверх по нотам, тоньше, выше, нервознее. Будто ногтем по стеклу… и чего она взъелась-то?
– Сегодня же, слышишь, Яна?
– И что мне с ним делать?
– С Данилой?
– С собакой. Она красивая.
Угольно-черный, поджарый, сложенный из острых и плавных линий, сочетающихся в изысканной гармонии силы и изящества. И даже шрамы на боку выглядят уместно… как там говорится? Шрамы украшают мужчину?
Теперь в моей квартире двое мужчин, и от обоих ничего, кроме лишних проблем. Только избавляться от Принца я не стану. Подло это как-то…
– Таш, ты не волнуйся, я за ними присмотрю… честно. И вообще он никого не укусит, потому что на нем намордник.
Ложь, но во спасение сестре – так спокойнее. Наверное, я дура, наверное, собака и в самом деле может представлять опасность, и следует вызвать службу… какую-нибудь службу из тех, что занимаются беспризорными животными.
Но в голубых глазах Данилы – обида и готовность воевать за нового друга. А в желтых добермановых – почти смирение.
Обойдусь без службы… как-нибудь уживемся.
И, присев рядом, я провела ладонью по собачьей шкуре. Укусит? Принц, зажмурившись, ткнулся носом в колени. Еще погладить? С удовольствием, шерсть мягкая, гладкая… не пахнет ничем.